Nigredo Rubedo Albedo

S A N C T U A R Y

Джироламо Савонарола

Молитвы из темницы

 

ИСТОЛКОВАНИЕ И РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ТЕМУ ПСАЛМА «ПОМИЛУЙ МЕНЯ, БОЖЕ» (Псалом 50)

Несчастный я, покинутый всеми, оскорбивший небо и зем­лю. Куда мне идти? К кому обратиться? Где найти из­бавление? Кто проявит милосердие ко мне? Не смею поднять глаз к небу, ибо против неба я тяжко согрешил. На земле не най­ти мне прибежища, ибо на земле я был предметом соблазна.

Что делать мне? Впасть в отчаяние? Да не будет этого никогда. Бог милосерд, Спаситель мой милостив. Только Бог даст мне прибежище. Он не презрит творение Свое, не изгонит подобие Свое.

В печали и скорби предстою пред лицем Твоим, Всемилости­вый Боже, Ты — единственная моя надежда, Ты один — мое прибежище. Но что смогу сказать Тебе, когда не смею поднять глаз моих на Тебя? Слова скорби изолью перед Тобой, воззову к милосердию Твоему и скажу:

 

1

«Miserere mei, Deus, secundum magnam misericordiam Tuam» —

«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей»

 

Боже, «обитающий в неприступном свете», незримый Бог, Которого не способно увидеть ни одно телесное око, Которого ни один сотворенный разум не может постигнуть и никакой язык, человеческий или ангельский, не в состоянии выразить, Тебя, непостижимый Боже, ищу я. Взыскую Тебя, о Боже неизречен­ный, чем бы ни был Ты, существующий повсюду. Мне вполне ведомо, что Ты — существо высшее, если Ты — существо; но лучше сказать, Ты — первопричина всего сущего, ибо Ты есть причина. Я не нахожу имени, чтобы назвать невыразимое величие Твое.

Ты, Боже, являешься всем, что есть в Тебе. Ты — это Твоя премудрость, Твоя доброта, Твое могущество, Твое высочайшее счастье, и, так как Ты милосерд, кто Ты, как не милосердие Твое? Боже, перед Тобой стоит нищета, перед Тобой, кто есть само милосердие. И Ты, само милосердие, как Ты поступишь? Конечно, это дело Твое, ибо Ты не можешь отринуть собствен­ной природы. Так в чем Твоя воля? В том, чтобы упразднять ни­щету и поднимать нищих. Так помилуй меня, Боже, избавь ме­ня, Господи, Боже милостивейший, от нищеты моей. Избавь ме­ня от грехов моих, в которых — вся моя беспредельная нищета. Подними нищего сего. Осуществи во мне дело Твое. Яви во мне силу Твою.

«Бездна бездну призывает». Бездна моей нищеты призы­вает бездну милосердия Твоего, бездна греха призывает без­дну благодати Твоей. Но бездна милосердия больше бездны нищеты. Да наполнится бездна бездной, и наполнится бездна нищеты бездной милосердия Твоего. «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей».

Помилуй меня не малой мерой человеческой, но мерой вели­кого, безмерного, непостижимого милосердия Твоего, превосхо­дящего несметность грехов мира сего. Помилуй меня тем вели­ким милосердием, по которому Ты так возлюбил мир, что отдал за него даже Сына Своего Единородного. Что может быть больше такого милосердия? Что может быть больше такой люб­ви? И кто после этого может впадать в отчаяние? Кто может еще не доверять Тебе? Бог сделался человеком и дал распять Себя на кресте за людей.

Помилуй меня, Боже, по Твоему великому милосердию, ко­торое побудило Тебя отдать Сына Своего за нас и очистить через Него грехи мира, озарить крестом Его всех людей, восста­новить и обновить все, сущее на небе и земле. Омой меня, Гос­поди, Его кровью, просвети смирением Его, обнови меня воскре­сением Его.

Помилуй меня, Боже, только не малой мерой, ибо мера мило­сердия Твоего мала, когда Ты поднимаешь людей из нищеты те­лесной, но мерой великой, когда прощаешь грехи и, по благости Твоей, возвышаешь людей превыше земного величия. Поэтому, Господи, в Твоем великом милосердии помилуй меня, привлеки к Себе обращением на путь истины, уничтожением грехов моих, оправданием меня благодатью Твоей.

 

2

«Et secundum multitudinem miserationum Tuarum, dele iniquitatem meam» —

«И по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои»

 

Твое милосердие, Господи, есть изобилие Твоего благочес­тия, с коим Ты милостиво призришь нищих. Проявление Твоих состраданий суть дело и образ Твоего милосердия.

Благой Иисусе, припала к ногам Твоим Мария Магдалина, омыла их своими слезами, осушила своими волосами, и Ты про­стил и отправил ее с миром. Вот, Господи, дело Твоего мило­сердия. Петр отрекся от Тебя и возненавидел Тебя под прися­гой. Ты только одиножды взглянул на него, и он залился горь­кими слезами. Ты простил его и сделал главой Апостолов. Таково, Господи, дело милосердия Твоего. Разбойник на кресте был спасен по одному Твоему слову. Павел, призванный в раз­гар преследований, внезапно исполнился Духа Святого. Тако­вы, Господи, дела милосердия Твоего. И не хватило бы ника­кого времени, пожелай я хотя бы упомянуть обо всех делах Твоих, ибо сколько есть праведников, столько и дел Твоего милосердия.

В сущности, никто не может возвышать сам себя. Да придут все праведники, сущие на земле и на небе, и спросим их перед лицем Твоим, спаслись ли они силами собственной добродетели? И, конечно, все единодушно и единогласно ответят: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Тво­ей, ради истины Твоей». «Ибо они не мечом своим приобрели землю, и не их мышца спасла их, но Твоя десница и Твоя мыш­ца и свет лица Твоего; ибо ты благоволил к ним», так как спас­лись они не по своим заслугам и не по своим делам, ибо никто не может прославлять себя, но потому только, что так было угод­но Тебе. Сие сказано о Тебе, Господи, Пророком: «Он избавил меня, ибо Он благоволит ко мне».

Ибо Ты есть тот Бог, «у Которого нет изменения и ни тени перемены», мы же, Твои сотворения, как и отцы наши, суть дети похоти, и мы тоже грешники, как они. Но отныне по­средником между Богом и человеком явился Иисус Христос, «пребывающий вечно», отчего же не распространишь дела Твоего милосердия и на нас, как сделал Ты отцам нашим? Ужели Ты забыл о нас? Ужели только мы — грешники? Раз­ве Христос не принял смерть ради нас? Разве ныне иссякло милосердие Твое?

Господи, умоляю Тебя, прошу Тебя, предай забвению без­законие мое по примеру многих дел Твоего милосердия. Ибо дел этих много, и несть им числа. Ты же по множеству этих дел предай забвению беззаконие мое, чтобы Ты мог снизойти ко мне и привлечь меня к Себе, поднять меня, сделать меня праведным силой благодати Твоей, как привлек Ты к себе неисчислимое множество грешников, подняв их и сделав пра­ведными. По многим делам милосердия Твоего забудь о безза­конии моем. Очисти мое сердце, ибо после того как уничтоже­но будет всякое беззаконие и омыта всякая нечистота, стану я незапятнан, как чистая доска, на коей перст Божий сможет начертать закон любви, несовместимой со всяким грехом.

 

3

«Amplius Lava me ab iniquitate mea, et a peccato meo munda me» —

«Многократно омой меня от беззакония моего н от греха моего очисти меня»

 

Признаюсь, Господи, однажды Ты уже предал забвению беззакония мои, потом вновь предавал забвению их, тысяче­кратно Ты омывал меня от беззаконий моих. И ныне омой меня вновь от беззакония моего, ибо опять я упал. Неужели Ты про­щаешь грешника только определенное число раз? Однако когда Петр приступил к Тебе и сказал: «Господи! Сколько раз про­щать брату моему, согрешающему против меня? До семи ли раз?», Ты ответил: «Не говорю тебе «до семи», но до седмижды семидесяти раз», тем самым «определив конечным числом неопределенное число».

Неужели Ты оставишь победу на поприще прощения за чело­веком? Разве Бог не больше человека? Или не добрее? Или Ты, Боже, не «Царь великий», тогда как доподлинно известно, что «совершенная суета всякий человек живущий». Один Ты, Бо­же, исполнен доброты, ибо «всякий человек ложь».

И не Ты ли сказал: «Когда в некий день грешник застонет, я прощу все его беззакония»? И вот я, грешник, стенаю, ибо «смердят, гноятся раны мои от безумия моего. Я согбен и совсем поник, весь день сетуя хожу... Я изнемог и сокрушен чрезмерно; кричу от терзания сердца моего. Господи! Пред Тобою все же­лания мои, и воздыхание мое не сокрыто от Тебя. Сердце мое трепещет; оставила меня сила моя, и свет очей моих — и того нет у меня».

Отчего же, Господи, не предаешь забвению мое беззаконие? И если Ты однажды предал забвению мое беззаконие по многим делам Твоего милосердия, то омой меня от беззакония еще раз, ибо я еще не совсем чист. Соверши дело Твое — избавь меня ото всей вины, избавь от прегрешения, умножь внутренний свет, за­жги любовью Твоей сердце мое, прогони страх, ибо «совершен­ная любовь изгоняет страх».

Да удалятся от меня совершенно любовь к миру, любовь к плоти, любовь к себе самому. Омой меня еще раз и снова предай забвению мое беззаконие, из-за которого я согрешил против ближнего, очисти меня от греха, которым я оскорбил Тебя, мой Боже — дабы Ты предал забвению не только мою вину и пре­грешение, но и начало грехов. Омой меня, умоляю Тебя, водой благодати Твоей, той водой, которую «кто будет пить, тот не бу­дет жаждать вовек», но «сделается в нем источником воды, те­кущей в жизнь вечную».

Омой меня водой моих слез, омой меня водой Твоего Свя­щенного Писания, дабы был я причислен к тем, о которых Ты сказал: «Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам».

 

4

«Quoniam iniquitatem meam ego cognosco, et peccatum meum contra me est semper» —

«Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною»

 

Господи, размышляя о Твоем милосердии и делах Твоей любви, я прибегаю к Тебе с великой верой; не приступаю к Те­бе, как фарисей, который, «встав, молился сам в себе», а так­же «возвышал сам себя и презирал ближнего», но приступаю к Тебе, как мытарь, который не смел даже поднять глаз к небу. Ибо мне ведомо мое собственное беззаконие, и ввиду грехов моих я не смею поднять глаз, а смиренно говорю вместе с мыта­рем: «Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!»

Душа моя колеблется между надеждой и страхом, и я то впа­даю в отчаяние, страшась грехов, которые признаю в себе, то приободряюсь в надежде на милосердие Твое. Но поскольку оно превыше моей собственной нищеты, я всегда буду уповать на Тебя, Господи, и «милости Твои, Господи, буду петь веч­но». Мне ведомо, что Ты не хочешь смерти грешника, но «что­бы грешник обратился от пути своего» и, признав свое беззако­ние, отвратился от греха, возвратился к Тебе «и жив был».

Даруй мне, Боже, возможность жить в Тебе, ибо я ведаю о своем беззаконии. Мне ведомо, сколь оно тяжко, огромно и ги­бельно. Я знаю о нем и не скрываю его. Наоборот, я ставлю его перед глазами, чтобы смыть его своими слезами, чтобы я сам в сердце своем смог признать пред Господом неправоту мою. Грех, из-за которого я по гордыне своей восстал против Тебя, всегда против меня, ибо согрешил я против Тебя. Грех этот в са­мом деле против меня, ибо он против души моей и всегда обви­няет меня перед Тобой, Судией моим, всегда и повсюду осужда­ет меня. Он настолько против меня, что всегда пред глазами мо­ими, не давая молитве моей дойти до Тебя, отнимая у меня мило­сердие Твое, воспрещая милосердию Твоему снизойти до меня. Вот отчего я весь дрожу, плачу и взыскую милосердия Твоего.

Как даешь Ты, Господи, мне благость осознать беззаконие мое и оплакивать грех мой, дай мне теперь совершенство покая­ния, ибо «всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нис­ходит свыше, от Отца светов».

 

5

«Tibi soli peccavi et malum coram Te feci, ut iustificeris in sermonibus Tuis et vincas cum iudicaris» —

«Тебе, Тебе Единому согрешил я, и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем»

 

Конечно, тяжко я согрешил и единственно против Тебя, ибо Ты заповедовал любить Тебя ради Тебя самого и вручить Тебе любовь к творениям. Я же возлюбил творение больше Тебя, лю­бя его ради него самого. Что есть грех, как не любовь к творению ради него самого? И что же это, как не действие против Тебя? В действительности, тот, кто любит творение ради него самого, превращает его в своего идола. Вот отчего я согрешил единствен­но против Тебя, ибо сделал идолом своим творение и, отринув Тебя, одному Тебе причинил я обиду.

Полагая целью своей вещь сотворенную, я вовсе не согрешил против творения, ибо никто не приказывал мне любить творение ради него самого. Если бы велено мне было возлюбить ради него самого только Ангела, а я бы возлюбил монету ради нее самой, то тогда, конечно, я согрешил бы против этого Ангела. Теперь же, так как только Ты должен быть любим ради Тебя самого, а сотворенная вещь должна быть любима в Тебе и в соотнесении с Тобой, конечно, я согрешил, но единственно против Тебя, ибо возлюбил творение ради него самого».

И того хуже, я совершил грех перед лицом Твоим. Ведь я не устыдился согрешить в присутствии Твоем. Боже мой, сколь многие грехи совершил я перед Тобой, которых никогда бы не сделал в присутствии людей и которые желал бы утаить от них. Ведь я страшился людей больше, чем Тебя, ибо был слеп и любил слепоту, ибо не видел Тебя и не почитал Тебя. У меня было только лишь плотское зрение, а посему и видел я только людей, которые суть из плоти, и я трепетал перед ними.

Ты же видел всякий грех мой и вел счет грехам моим. Посему не утаить мне их никогда, не отвести лица своего, не ускользнуть от Твоего взгляда. «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего ку­да убегу?»31. Что же мне делать? К кому обратиться? Кто станет моим заступником? Кто кроме Тебя, Боже мой? Кто будет на­столько добросердечен? Кто настолько праведен? Кто настолько милосерден?32 В праведности Ты непостижимым образом превос­ходишь все творения, а значит, прощение — это свойство Твое, ибо, «прощая и милуя, Ты проявляешь Свое всемогущество».

Исповедую, Господи, что Тебе единому согрешил я и лукавое пред Тобой сотворил. Помилуй меня и покажи во мне Твое все­могущество, дабы восторжествовала правота слов Твоих, когда Ты сказал: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию». Оправдай, Господи, слова Твои, призови меня, прими меня, сподоби меня собрать плод, достойный покаяния. Ведь Ты был распят ради этого, ради этого Ты умер и был по­гребен.

Ты сказал еще: «И когда Я вознесен буду от земли, всех при­влеку к Себе»35. Оправдай, Господи, слова Твои, «влеки меня, мы побежим за тобою». И еще Ты сказал: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Вот я прихожу к Тебе, обремененный грехами, день и ночь труждающийся в воздыханиях сердца моего. Утешь меня, Господи, — ведь Ты праведен в словах Твоих и одерживаешь победу, когда судят Тебя, потому что многие уже говорят: «Нет ему спасения в Боге», «Бог оставил его».

Победи, Господи, тех, которые так судят Тебя, и не оставь ме­ня, не отступи от меня. Яви Твое милосердие ко мне, даруй мне спасение, и тогда побеждены будут говорящие, что Ты не смило­стивишься надо мной, что Ты изгонишь меня от лица Твоего, что Ты более не примешь меня. Как о Тебе судят люди, так о Тебе и говорят они, таковы и приговоры их. Но Ты, праведный и ми­лосердный, помилуй меня, опровергни приговоры их, яви во мне Твою милость, и да прославится во мне Твое милосердие.

Сделай меня орудием милосердия Твоего, дабы исполнились Твои слова и Ты одержал победу, когда Тебя призовут на суди­лище. Люди считают Тебя строгим и беспощадным. Победи же их суд состраданием и милостью Твоей. Да научатся они таким образом милосердию к грешникам. Виновные будут призваны к покаянию, когда увидят они, что просияли во мне Твоя милость и Твое милосердие.

 

6

«Ecce enim in iniquitatibus conceptus sum et in peccatis concepit me mater mea» —

«Вот, я в беззаконии зачат, и во грехах родила меня мать моя»

 

Не взирай, Господи, на тяжесть моих грехов и великое их чис­ло, но взирай на хрупкость мою. «Ибо всякая плоть — как тра­ва». Я действительно был зачат в беззаконии, и мать моя зача­ла меня во грехе. Плотская мать моя, говорю я, зачала меня в беззаконии, и в нем я получил первородный грех. И что есть первородный грех, как не лишение человека первородной пра­ведности и всяческой правоты? Вот отчего человек, зачатый и рожденный в этом грехе весь крив и кос: «Ибо плоть желает противного духу». Разум слаб. Воля больна. Человек хрупок и подобен тени: чувства изменяют ему, воображение вводит в не­правду, невежество сбивает с пути. Неисчислимы препятствия, которые отвращают человека от добра и подталкивают его ко греху.

Вот отчего первородный грех — это корень всех зол, почва всех беззаконий. Пусть в каждом отдельном человеке он по своей природе и неповторим, но по своему воздействию он есть сплав всех грехов.

Ты видишь, Господи, кто я на самом деле и откуда пришел я. Был я зачат в первородном грехе, охватывающем все безза­кония и все грехи, и в нем был я зачат матерью моей. Вот отче­го я весь погружен в грех и охвачен со всех сторон цепями его. Как избавиться от него? «Ибо... не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю... в членах моих вижу иной закон, противо­борствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих».

Так тем вернее да спасет меня Твое милосердие, чем более хрупким оно видит меня, стесненного цепями многими. Кто сжа­лится над бедным больным? Кто пожалеет немощного? Приди, добрый самаритянин, подними с земли этого покрытого язвами и находящегося при смерти нищего. Исцели мои язвы, возлей вино и масло, посади меня на Своего осла, привези меня в гос­тиницу и поручи хозяину позаботиться обо мне. Отъезжая, за­плати ему два динария и повтори еще раз: «И если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе».

 

7

 «Ecce enim veritatem dilexisti incerta et occulta sapientiae Tuae manifestasti mihi» —

«Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость»

 

Приди, добрый самаритянин! Ты возлюбил истину, истину обетовании, данных Тобой роду человеческому: Ты возлюбил их, потому что исполнил их и потому что последовал им. Твоя любовь равносильна деланию добра. Ты неизменен в самом Се­бе, и с Тобой не бывает так, как с нами — то полюбили, то вдруг разлюбили, — ибо воздействие Твоей любви не может вдруг исчезать и вновь появляться. Ведь Ты весь есть неизменная любовь: «Бог есть любовь». Для Тебя любить тварь значит благо­волить ей. И в тех, кому Ты делаешь больше добра, Ты свиде­тельствуешь большую меру любви.

Возможно ли понимать Твою любовь к истине иначе, чем ис­полнение и соблюдение ее? Аврааму, уже старцу, от Сары, бес­плодной и дряхлой, Ты обещал сына, так как Ты возлюбил ис­тину. Ты обещал сынам Израиля землю, обильную молоком и медом, и наконец привел в нее, так как Ты возлюбил истину. Ты обещал Давиду: «От плода чрева твоего посажу на престоле твоем», — и свершилось, так как Ты возлюбил истину.

Неисчислимы обетования Твои, которым Ты был верен все­гда, так как Ты возлюбил истину. Ты обещал прощение и благо­дать грешникам, которые пристанут к Тебе, и Ты никого не от­верг, так как Ты возлюбил истину. Блудный сын, который «по­шел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя рас­путно», придя домой, обратился к Тебе, говоря: «Отче! Я со­грешил против Неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». И когда он еще был далеко, Ты его увидел, и сжалился, и, побежав, пал ему на шею, и целовал, одел в лучшую одежду, дал перстень на руку его и обувь на ноги, заколол откормленного теленка и ввел в дом, говоря: «Станем есть и веселиться, ибо этот сын мой был мертв и ожил; пропадал и нашелся».

Отчего так, Господи? Именно оттого, что Ты возлюбил истину. Отче милосердия, возлюби эту истину и во мне, идущем издалека. Выбеги мне навстречу, пади мне на шею и поцелуй меня, одень в лучшую одежду, введи в дом Свой, заколи откормленного теленка, и да возвеселятся во мне все, кто надеется на Тебя, и сядут совместно за пиршественный стол для вкушения пищи духовной.

Неужели, Господи, только во мне Ты не станешь соблюдать эту истину? Но, «если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, - Господи, кто устоит?» Ты не посмотришь на беззакония, Ты, возлюбивший истину и возлюбивший ее огромной любовью! Какова же истина, которую Ты возлюбил? Не Твой ли это Сын? Тот, Который сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь». Он действительно есть истина, «от Которого именуется» всякая истина «на небесах и на земле». Такова истина, которую Ты возлюбил, и только в ней Твое «благоволение», ибо Ты нашел ее незапятнанной и пожелал, чтобы в час смерти она была вверена грешникам.

Сохрани, мой Боже, эту истину. Вот я, великий грешник, в коем Ты сохранишь ее, коему Ты отпустишь многие грехи, омыв меня кровью Христа и искупив Его Страстями. Для чего, Господи, сообщил Ты мне это познание о Сыне Твоем и эту веру в Него? Не для того ли единственно, чтобы изведал я большую скорбь, видя искупление мое, но не обретая его? Конечно же, не для этого. А для того, чтобы, зная об уготованном прощении, я обрел его посредством благодати Христовой.

Даруй же мне, Господи, свершение во мне Твоего искупления, ибо «пожелал Ты открыть мне тайные тайны мудрости Твоей», дабы знание это пришло мне на помощь и привело меня ко спасению.

Этими тайнами, конечно, не владели философы, которые сочли их сомнительными, и потому они остались сокрытыми от них. Среди этих тайн прежде всего – тайна Воплощения Сына Твоего. Никто из людей не познал ее, за исключением немногих, избранных Тобой. Ненасытные испытатели мира, мудрецы века сего, о котором я веду речь, так и не смогли поднять взора своего к небу и найти Твоей премудрости: «Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам», то есть нищим рыбакам и святым Твоим Пророкам, сообщившим ее и нам. Ты же открыл мне безвестное и сокровенное премудрости Твоей и Писаний Твоих, так неужели знание мое бесплодно? Знание мое было бы бесплодным, если бы не приводило меня ко спасению. Ведь те же философы, «познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели».

Неужели и мне суждено претерпеть муки, будучи в их числе? Не дай, Господи! Ведь Ты – само милосердие, которое не оставит никого до конца дней его. Прости же, Господи, прости раба Твоего и прими в число самых малых младенцев Твоих, дабы безвестное и тайное Твоей премудрости, открытое ему, привело к самому источнику познания, сущему на небесах. Ты же, Господи, никогда не оставляющий уповающих на Тебя, будешь славен в деле милосердия Твоего, оказанного рабу Твоему.

 

8

«Asperges me hyssopo et mundabor, lavabis me et super nivem dealbabor» —

«Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега»

 

Господи, возлюбив истину и явив мне тайны знания, Ты по­родил во мне великое упование и вселил веру, что не отвергнешь меня от лица Твоего, но окропишь меня иссопом, и я буду чист. Иссоп — это смиренная трава, теплая и благовонная. Что иное означает она, как не Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа? «Смирил Себя, быв послушным даже до смерти крест­ной». Он возлюбил нас великим милосердием Своим и Кровью Своей омыл нас от грехов наших. Благоуханием Своего смире­ния, безропотности и справедливости Он наполнил мир кротос­тью. Окропи же меня иссопом, когда изливаешь на меня благо­дать Крови Твоей, когда посредством веры Христос поселяется во мне, когда посредством любви я соединяюсь с Ним. Тогда я очищаюсь от всякой скверны, и Ты омываешь меня слезами моими, вызванными Христовой любовью, тогда «утомлен я воз­дыханиями моими; каждую ночь омываю ложе мое, слезами мо­ими омочаю постель мою»64. Омой меня, и я буду белее снега.

Снег же незапятнан и холоден. Вот и я тоже, Господи, буду чище снега, если окропишь меня иссопом. Ведь я буду очищен Твоим горним светом, который превосходит всякую плотскую чистоту, и, воспламенев любовью к небесным благам и охладев к земным, отрину всякую тревогу плотскую.

 

9

«Auditui meo dabis gaudium et laetitam, et exultabunt ossa humiliate» —

«Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные»

 

Итак, Господи, «рано услышь голос мой», то есть с восходом света Твоего ты услышь мой голос. «Послушаю, что скажет Гос­подь Бог. Он скажет мир народу Своему». И мне Он дарует мир. Да, Господи, даруй мир также и мне, ибо я уповал на Тебя.

Услышу я слова радости и веселия, когда услышу то же, что и Мария. Так что же услышала Мария? Говорю я о той, что пла­кала у ног Твоих. Что услышала она? «Вера твоя спасла тебя, иди с миром». Ты дашь мне внять еще раз тому, что услы­шал добрый разбойник: «Ныне же будешь со Мною в раю». И я испытаю радость от прощения грешников, веселие от упова­ния на блага вечные.

Как мне не возрадоваться и не возвеселиться, если приму вдвое за все грехи свои? Стану, Господи, познавать, сколь Ты незлобив. Научусь обитать на небесах и повторять вместе с Пророком: «Как много у Тебя благ, которые Ты хранишь для боя­щихся Тебя».

Так возрадуюсь и возвеселюсь, и кости смиренные возлику­ют. Что есть кости, поддерживающие плоть, как не свойства ра­зумной души, сознающей тленность нашей плоти и предупреж­дающей ее в том, что не должно ей устремляться вслед за поро­ком и что человек не есть только плоть, обреченная на полный распад?. Но кости сокрушены, ибо прежде всего был сокрушен разум, тогда как воля весьма сильно тяготеет ко прегрешению. И вот уже не плоть подчинена разуму, но разум подчинен плоти. У меня нет сил сопротивляться порокам, потому что кости мои сокрушены. Но почему они настолько сокрушены? Потому что «источник воды живой оставили, и высекли себе водоемы разби­тые, которые не могут держать воды», где не может быть воды, и потому что они лишены благодати Твоей, без которой никто не может жить честно: без Тебя же, воистину, мы не можем де­лать ничего. Они верили в свою добродетель, которая не была добродетелью. Вот отчего сокрушены они по своей глупости.

Да придет добродетель Твоя, Господи, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Да придет благодать Твоя. Да придет «ве­ра, действующая любовью». Да придут добродетели и дары Твои, и да возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Возрадует­ся разум, возвеселится память и насладится воля. Конечно, воз­радуются они, ибо выйдут за пределы свои, верша добрые дела, и с превеликой добродетелью будут творить их. И не будут они сокрушены, но с помощью Твоей достигнут конечной цели своей.

 

10

«Averte Faciam Tuam a peccatis meis, et omnes iniquitates meas dele» —

«Отврати лице Твое от грехов моих, и изгладь все беззакония мои»

 

Зачем Ты, Господи, взираешь на грехи мои? Зачем Ты их ис­числяешь? Зачем вглядываешься в них так пристально? Разве Ты не знаешь, что человек — все равно, что цветок полевой? Не лучше ли Тебе смотреть на лицо Христа? О, я, несчастный, почему я вижу Тебя разгневанным? Каюсь, что я согрешил. Но Ты, Всеблагой, прояви милосердие. «Отврати лице Твое от грехов моих».

Лицо Твое есть познание Твое. Значит, отврати познание Твое от грехов моих. Я не говорю о познании как о простом вос­приятии, по которому Ты всегда видишь все, но о познании как одобрении или порицании, с которым Ты одобряешь дела пра­ведных и, порицая, осуждаешь грехи нечестивых. Не пожелай такого познания грехов моих, при котором Ты бы вменил их мне, но отврати лицо Твое от грехов моих, и пусть, по милосердию Твоему, они будут изглажены.

Обрати, Господи, Свое внимание на душу, которую Ты со­творил, на это подобие Твое, которое Ты создал. Ты сотворил его по подобию Твоему, но я, несчастный, водрузил на него об­личье дьявольское. Не прогневайся на меня, отврати лицо Твое от подобия дьявольского и обрати внимание Свое на подобие Твое, прояви ко мне снисхождение.

Всемилостивый Господи, вспомни, как однажды Ты взглянул на Закхея, влезшего на смоковницу, и вошел в дом его, чего Ты никогда не сделал бы, если бы видел в нем подобие дьявольское. Но прозрев в Закхее образ Твой, Ты возымел к нему сострада­ние и даровал спасение ему. Он же обещал воздать обиженному вчетверо и раздать нищим половину имения своего, и за это ему было оказано милосердие и даровано спасение. Я всего себя от­даю Тебе, ничего для себя не оставляю. Я обещаю служить Те­бе всегда чистым сердцем. И буду хранить обеты мои во все дни жизни моей.

Почему же, Господи, Ты не взираешь на меня, как на подо­бие Твое? Зачем все еще исчисляешь грехи мои? Молю Тебя, «отврати лицо Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои». Очисти их все, чтобы ни одного из них не осталось, ибо сказано: «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виноватым во всем» и заслуживает геенны, где наказуются смертные грехи. Очисти все беззакония мои, чтобы какое-нибудь из них не оскорбило Тебя, сделав меня ви­новным во всем.

 

11

«Cor mundum crea in me, Deus, et spiritum rectum innova in visceribus meis» —

«Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня»

 

Сердце мое оставило меня и больше не помышляет обо мне. Забыв совершенно о собственном спасении, оно сбилось с пу­ти. Ушло блуждать в дальние страны. Последовало за суетой, и глаза его видят уже границы земли. Я воззвал к нему, но оно не ответило. Оно покинуло меня и погрязло в грехах. Оно про­дало себя в рабство. Что же сказать теперь, Господи? «Сердце чистое сотвори во мне, Боже», сердце смиренное, кроткое, ми­ролюбивое, сердце голубиное, сердце благочестивое, «никому не причиняющее вреда», «никому не воздающее злом за зло», но которое «всегда искало добра и друг другу, и всем». Да возлюбит мое сердце Тебя больше всего на свете. Да по­мышляет оно всегда о Тебе и говорит о Тебе, и благодарит Тебя, и радуется в гимнах и духовных песнопениях, и беседует с явью небесной.

Сотвори во мне, Боже, такое сердце; сотвори его из ничего, и, если по природе своей такое невозможно, да станет оно таким по Твоей благости. Ибо благодать в душе только Ты пробужда­ешь сотворением Твоим. Благодать есть форма чистых сердец, несущая в себе все добродетели и уничтожающая любые поро­ки. Посему благодатью Твоей «сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня». И «Дух Твой благий да ведет меня в землю правды»81, да очистит меня от земных тре­вог, подъяв меня к небесному миру. Любящий и любимое — од­но и то же. Кто любит плоть, тот есть плоть. Кто любит дух, тот есть дух. Дай же мне дух, любящий Тебя и обожающий Тебя, ибо «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине».

Дай мне дух правый, ищущий не в себе, но в Тебе. «Дух правый обнови внутри меня», ибо прежний, данный Тобой, за­глушен грехами моими. Дай мне дух новый, дарующий новую жизнь тому, что уже обветшало. Душа моя есть дух и так То­бою сотворена, что сама по себе она права, ибо по природе сво­ей она любит Тебя больше, чем саму себя, и жаждет Тебя больше, чем иного. Любовь по природе своей есть дух правый, ибо она — от Тебя. Однако по злой воле дух сей закоснел во грехах и развратил любовь, по природе данную мне. Итак, по благости Твоей обнови этот дух и эту любовь, чтобы они шли правыми своими путями, как это свойственно их природе. Обнови дух правый благодатью внутри меня, дабы он укоре­нился в душе, дабы никогда больше нельзя было искоренить его. Обнови его в душе моей, чтобы он всегда воспламенял меня любовью небесной, побуждал меня стремиться к Тебе, соединял меня с Тобой так, чтобы впредь я никогда не остав­лял Тебя.

 

12

«Ne proicias me a facie tua et Spiritum Sanctum tuum ne auferas a me» —

«Не отвергни меня от лица Твоего, и Духа Твоего Святого не отними от меня»

 

Вот, Господи, я стою перед лицом Твоим, ожидая от Тебя милосердия. Предстою перед Твоей добротой и благостью, жду благоприятного ответа Твоего. Не отринь меня, смущен­ного, от лица Твоего. Когда же, Господи, кто приходил к Тебе и ушел пристыженным? Когда кто молился перед лицом Твоим и возвратился с пустыми руками? Несомненно, по изобилию Твоей милости Ты делаешь не по заслугам и подвигам обраща­ющихся к Тебе, но даешь гораздо больше того, чего люди мо­гут желать или о чем думать. И никогда еще не бывало так, чтобы приходящего к Тебе Ты изгонял от лица Твоего посрам­ленным.

Неужто я первый, кого Ты отвергнешь от лица Твоего? Неужто с меня Ты начнешь покрывать позором тех, кто прихо­дит к Тебе? Неужто Ты не пожелаешь являть милосердие и про­щение в будущем? Не дай Бог!

И вот, женщина-хананеянка шла за Тобой, кричала Тебе, на­полняла воздух сетованиями, пробуждая сочувствие учеников Твоих, а Ты молчал. Она неотступно молилась и кланялась Тебе и говорила: «Господи! Помоги мне». Но Ты не говорил ей ни слова. Ученики стали просить Тебя: «Отпусти ее, потому что кричит за нами». Ты же, Господи, помнишь, что сказал в ответ? Ты сказал, что бесплодны рыдания и бесплодны страдания ее. Ибо Ты сказал: «Я послан только к заблудшим овцам дома Израилева». После такого ответа, что было делать хананеянке, про­сившей о благодати Твоей, как ей было не прийти в отчаяние? Однако она не отчаялась, но, веря в милосердие Твое, снова мо­лила Тебя: «Господи! Помоги мне». И в ответ на ее докучливое упорство, Ты, Господи, сказал: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Как если бы Ты сказал неприкрыто: «Прочь от меня! Вы, хананеяне, подобны псам. Вы — идолопоклонники нечестивые, и дары благодати небесной не для вас, ибо не долж­но мне лишать сих даров иудеев, почитающих Бога Истинного, и воздавать эти дары вам, подобным псам и поклоняющимся демонам».

Как же теперь поступишь ты, хананеянка? Покраснеешь и отойдешь, ибо Господь разгневан не только на тебя, но и на весь твой народ? Да и кто, Господи, при этих словах не от­ступил бы в смущении прочь? Кто бы не возроптал? Кто бы не почел Тебя жестокосердным? Однако эта женщина упорно молилась, не теряла надежды, не смущалась гневными словами, не обозлилась, но с еще большим смирением продолжала про­сить и сказала с верою: «Так, Господи, но и псы под столом едят крохи у детей Твоих. У них и без того немало чудес и бла­годати. Так что не лишай меня этой крошечной благодати, ос­вободи мою дочь от демонов, ведь и псы едят крохи, которые падают со стола господ их». Сколько веры, сколько доверчиво­сти, сколько смирения! Вот отчего Ты не разгневался на ее упрямство, но, вкушая блаженство ее добродетели, возгласил: «О женщина, велика вера твоя. Да будет тебе по желанию твоему».

Но для чего, Господи, было написано об этом? Не для того ли, чтобы научить нас уповать на Тебя, упорствовать в благоче­стивой и смиренной молитве, ибо Ты готов нам давать, но и «до­ныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие уси­лие восхищают его». «А все, что писано было прежде, написа­но нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Пи­саний сохраняли надежду».

Посему, Господи, не отвергни меня от лица Твоего, именно от меня, денно и нощно обливающегося слезами и молящегося перед лицом Твоим. Не прошу Тебя избавить меня от притесне­ния демона телесного, но молю Тебя — освободи душу мою от внутреннего могущества его. Не посрами же меня, Благой Иисусе, ибо на Тебя только уповаю и нет для меня спасения, как только в Тебе, Господи, ведь все прочие оставили меня, братья и дети мои отвернулись от меня, и утроба моя возненавидела ме­ня. Кроме Тебя у меня не осталось никого, кто бы помог мне. Так «не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня».

«Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым»88. Так и я: если я взываю к Тебе, Господи Ии­сусе, то делаю это в Духе Святом. Посему молю Тебя, не от­ними Духа Твоего Святого от меня, да пребудет Он со мной и действует во мне, «ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными».

Духа Твоего Святого не отними от меня, чтобы Ты на­ставил меня в молитве, помог мне в скорби, заставил меня упорно пребывать в молитве и слезах, чтобы я, наконец, об­рел благодать в очах Твоих и служил Тебе верою во все дни жизни моей.

 

13

«Redde mihi laetitiam salutaris tui, et Spiritu principali confirma me» —

«Возврати мне радость спасения Твоего, и Духом владычественным утверди меня»

 

Прошу Тебя, Господи, о великой милости, «ибо Господь есть Бог великий и Царь великий над всеми богами». Тот же, кто просит Тебя о ничтожном, оскорбляет Тебя. Ничтожные вещи суть преходящие, так же ничтожны и все материальные предме­ты. Наоборот, великими и бесценными являются вещи духовные. Отними дух, отними душу от тела, что останется, кроме навоза? Что, кроме праха и тени? Посему между духом и телом расстоя­ние столь же велико, как между телом и его тенью. Просящий Тебя о материальных благах молит о ничтожном. Просящий Те­бя о благах духовных, напротив, молит о великом. Прося­щий о «радости спасения Твоего» молит о величайшем благе.

В ком же, как не в Иисусе, Сыне Твоем, спасение Твое? Он — истинный Бог и жизнь вечная. Как же не молить Тебя, Отче неизмеримый и изобильный, об этом спасении? Не для ме­ня ли Ты предал Его кресту, не для меня ли принес Его в жерт­ву? Так должно ли мне робеть, моля о спасении? Это есть дар высший и бесконечный, и я не достоин получить его, ведь толь­ко Тебе пристало жаловать столь великие дары.

Именно благодаря Твоему невыразимому благочестию дер­заю приблизиться к Тебе с верой и испросить радость спасения Твоего. И когда сын у отца попросит рыбы, разве тот подаст ему змею? Или, когда попросит яйца, разве подаст ему скорпиона? Или, «когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень?» Итак, если даже плотские отцы, будучи злы и грешны, умеют да­вать своим детям доставленные Тобою благие дары, то тем более Ты, Отче Небесный, добрый по сути своей, дашь Духа Святого просящим у Него.

Вот сын Твой, возвратившись к Тебе из дальней страны, уд­рученный и раскаивающийся, просит дать ему рыбу веры Твоей. И в самом деле, как рыба прячется под водой, так и вера из чис­ла таких вещей, которые незримы. И вот он просит дать ему ве­ру истинную, чтобы возрадоваться в Спасителе. Неужели ты по­дашь ему змею? Разве подашь яд неверия, идущий от демона, ветхозаветного коварного змея?

Прошу Тебя, Господи, подай мне яйцо надежды, ибо, как в нем зарождается цыпленок, так и в надежде Ты даешь мне воз­можность прозреть спасение Твое. Как в надежде возникает про­зрение, так и в яйце зарождается жизнь. Прошу Тебя, подай мне это яйцо надежды, чтобы отныне душа моя была спасена в юдоли слез и возрадовалась в Спасителе. Ужели Ты подашь мне скор­пиона отчаяния, чтобы и я, подобно скорпиону, хранящему яд в жале своем и ласкающему жалом себя самого, пребывал в грехе и был пособником удовольствий мира сего до конца дней моих?

Кроме того, прошу, Господи, любви Христовой, которой Ты причащаешь нас, словно хлебом, дабы отныне мог я вкусить от спасения Твоего. Ужели подашь мне вместо хлеба камень, то есть черствое сердце? Конечно, нет. Зачем же робеть мне, прося и вымаливая у Тебя, Господи, великие дары, коль скоро Ты сам ободряешь меня и призываешь проситься и стучаться настойчиво в дом Твой? О чем же более приятном Тебе и более животворном для меня могу я просить, как не о том, чтобы Ты возвратил мне радость спасения Твоего?

Когда-то убедился я в том, сколь велика кротость Господа, сколь легко и приятно бремя Его. Достопамятно мне, каким ми­ром и спокойствием насладился я, когда возликовал дух мой о Боге, Спасителе моем. Вот отчего сегодня страдание мое воз­росло, ибо ведаю, что потерял. Знаю — потерял я имения на­столько великие, что вопль мой сделался докучлив: «возврати мне радость спасения Твоего», возврати то, что Ты взял у меня за грехи мои, верни мне то, что потерял я по своей вине. Возвра­ти мне, умоляю Тебя, по достоинству сидящего одесную Тебя и молящегося за нас, чтобы через Него я внял, что умерил Ты гнев Свой на меня, а чтобы Он стал печатью на сердце моем и мог я повторить за Апостолом: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос».

Но насколько велика хрупкость моя, настолько «духом вла-дычественным утверди меня», дабы никаким искушением не был я отделен от Христа, никакой угрозой не был удален от Тебя, никаким мучением не был сломлен — ибо моей добродетели недостаточно, чтобы воевать и победить ветхозаветного змея.

Превосходно научил меня Петр тому, сколь велика наша слабость. А ведь он удостоился лицезреть Тебя, Господи Ии­сусе, запросто общаться с Тобой, быть свидетелем Фаворской славы Твоего Преображения, внимать Отчему голосу. Собст­венными глазами узрел он чудесные дела Твои, и сам, по добро­детели Твоей, совершил многие чудеса. Он ходил по воде и каждый день внимал твердости и миролюбию слова Твоего. Казалось, вера его горяча, ибо говорил он, что готов за Тебя пойти и в тюрьму, и на казнь. Когда же Ты предсказал ему, что он отречется, Петр не пожелал поверить Тебе, ибо, полагаясь на собственную добродетель, обнаружил только, что верит в се­бя самого, то есть в человека, больше, нежели в Тебя, Господи. Однако стоило служанке спросить: «И ты не из учеников ли этого человека?» — как, убоявшись, он отрекся. Когда же уви­дела его другая служанка и сказала: «Точно и ты из них», — то он опять отрекся, ответив, что не знает Тебя. Коль скоро боял­ся Петр женщин, как смог бы он не убояться царей и тиранов? Когда же его допрашивали и опять обвиняли перед всеми, он стал отрекаться с клятвою и божиться, что не знает Сего Чело­века. Что же сказал он? Думаю, поклялся он и Богом, и зако­ном Моисеевым, что не знает Тебя, говоря: «Неужели вы дума­ете, будто я могу быть учеником этого самаритянина, соблазни­теля, одержимого бесами, разрушителя нашего закона? Я — последователь Моисея. Сей же человек неизвестно откуда». Слава Богу, что допрос прекратился на этом. В противном слу­чае Петр не ограничился бы отречением. Тысяча вопросов по­влекла бы за собой и тысячу отречений. Хуже того — тысячу клятвопреступлений и очернительств.

И все же эти вопросы были всего лишь слова. Но что случи­лось бы, спрашиваю я себя, если бы иудеи от слов перешли к по­боям? Конечно, Петр не побрезговал бы ничем, только бы улиз­нуть из их рук. Он стал бы все отрицать, совершать клятвопре­ступление и богохульствовать.

Ты же, Господи, лишь только раз благочестиво взглянул на не­го, и он тотчас понял свой грех. И тем не менее он так и не решил­ся выступить и исповедать Тебя Сыном Божиим, поскольку еще не был утвержден добродетелью, идущей свыше. Несомненно, на сей раз он только при виде бичей, готовых обрушиться на него, отрекся бы от Тебя. Вот почему лучший поступок Петра следую­щий: «И выйдя вон, плакал горько». И все-таки по Воскресении Твоем Ты удостоил его лицезреть Тебя и утешал его, пока сам он прятался, убоявшись иудеев. Он сподобился даже увидеть славу Вознесения Твоего, но, несмотря на это событие и увещевания Ангелов, так и не решился показаться на люди.

По опыту он уже знал свою хрупкость и испытал собственную слабость. Вот отчего он пребывал в ожидании сошествия обето­ванного Духа Святого. Дух снизошел и наполнил благодатью грудь его. Только тогда он вышел, начал говорить и с величай­шей доблестью стал свидетельствовать о Воскресении Твоем и перестал бояться государей, священников и царей. Он начал прославлять себя лишениями и заключил крест в объятия как высшее благо свое.

Посему, Господи, «Духом владычественным утверди меня», дабы отныне пребывал я в радости Спасителя. Иначе как усто­ять мне в стольких бранях? Ведь плоть желает противного духу. Мир давит со всех сторон. Демон не дремлет. Дай мне добродетель Духа Твоего, и пусть падут подле меня тысяча и де­сять тысяч одесную меня, я же пребуду верным свидетелем веры Твоей. И если Петр, которому были жалованы столькие дары и благодати, пал столь низко, то что делать мне, Господи?

Мне, не видевшему Тебя во плоти, не вкусившему славы Твоего Преображения, не узревшему чудес Твоих? Ведь только издали я вижу чудесные дела Твои и никогда не внимал я голосу Твое­му, но всегда был погружен в грехи. Посему «Духом владычественным утверди меня», дабы упорствовал я в служении Твоем и положил за Тебя жизнь свою.

 

14

«Docebo iniquos tuas, et impii ad te convertentur» —

«Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся»

 

Не сочти за дерзость, Господи, что взалкал я научить безза­конных путям Твоим, ибо желаю обучить их, чтобы не были по­добны мне — неправедному, низкому и стесненному цепями. Когда же возвратишь мне радость Твоего Спасения, когда Ду­хом владычественным утвердишь меня, когда отпустишь меня на свободу, тогда научу беззаконных путям Твоим. Это Тебе нетрудно, ибо «Бог может из камней сих воздвигнуть детей Ав­рааму»105. Не воспрепятствуют Тебе и грехи мои, если Ты так пожелаешь. Тем более, что «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать».

«Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Гос­пода», имел власть, чтобы, кого найдет последующих сему уче­нию, и мужчин, и женщин, «связав приводить в Иерусалим». И он рыскал, подобно хищному волку, чтобы разметать, обод­рать и зарезать овец Твоих. Когда же он шел так, то в самый разгар бесчинства и греха своего, связанного с преследованиями и жаждой убийства чад Твоих, в тот самый миг, когда он всеми своими силами восстал на Тебя, проклинал Тебя и ненавидел Те­бя, он без какого бы то ни было приготовления благодати и рас­каяния в своем грехе внезапно услышал голос Твой: «Савл, Савл! Что ты гонишь меня?» И от этого голоса он упал на зем­лю и встал с земли. Он был брошен на землю телесно, но поднят с нее духовно. Ты же пробудил его от сна смертного и озарил его невидящие глаза светом Твоим, явил ему лик Твой и вдохнул в него неизъяснимое милосердие. Из мертвого, каким был, он воскрес, открыл глаза, узрел Тебя и воскликнул: «Господи! Что повелишь мне делать?» И вот волка Ты направил к агнцу. Ты послал Савла к Анании. И был Савл крещен и тотчас наполнил­ся Духом Святым. Стал он «избранным сосудом», чтобы возве­щать Имя Твое перед народами, и царями, и сынами Израиле-выми. И тотчас он стал проповедовать в синагогах о Тебе, гово­ря, что Ты есть Христос. И стал спорить, и более укрепляться, и приводить в замешательство иудеев. Вот, Господи, как внезап­но Ты сделал гонителя проповедником, и проповедником столь великим, что потрудился он более всех Апостолов.

О, как чудесна сила Твоя! Захочешь, сделаешь грешника свя­тым, гонителя — апостолом, и кто в силах помешать этому? Кто может сопротивляться Тебе? Кто может спросить Тебя, зачем Ты делаешь так? «Бог наш на небесах творит все, что хочет». Да не обвини меня в дерзости, что я не по моей, но по Твоей до­бродетели, возжелал научить беззаконных путям Твоим — ибо знаю, что нечем пожертвовать мне, чем-то более приятным бла­гому взору Твоему. Такова величайшая жертва моя, и нет ниче­го более полезного мне самому, чем то, что могу я принести в жертву Тебе.

Итак, если пожелаешь преобразить меня в другого человека, я научу беззаконных путям Твоим. Не путям Платона или Ари­стотеля, не тонкостям силлогизмов, не аксиомам философии, не ухищрениям риторики, не интригам мира сего, не путям, веду­щим к смерти, но путям Твоим и заповедям Твоим, ведущим к жизни.

Сказал я не об одном только пути, а о множестве путей, ибо многочисленны заповеди Твои, но при этом все пути сходятся в один. Все они совпадают в нераздельной любви, соединяющей души уверовавших, сплачивая их в одно сердце и одну душу в Господе.

Скажу иначе, множество путей означает различие в образе жизни. Одним путем идут священнослужители, другим — мо­нахи, а еще иным — нищие. Один путь супругов, другой — тех, кто вдовствует, третий — избравших целомудрие или дев­ственность. Различны пути тех, кто отдает распоряжения, тех, кто учит, и тех, кто ведет торговлю. Так что различные сосло­вия идут к небесной отчизне разными путями.

Вот отчего «я научу беззаконных путям Твоим», по состоя­нию и способности каждого, «и нечестивые к Тебе обратятся», ибо стану проповедовать им не себя самого, но Распятого Хри­ста. И, таким образом, они обратятся, но не благодаря мне, а по благости Твоей, так как оставят свои пути, чтобы последо­вать Твоими путями, ступят на них, чтобы прийти к Тебе.

 

15

«Libera me de sanguinibus, Deus, Deus salutis meae, et exultabit lingua mea iustitiam tuam» —

«Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою»

 

Господи, из глубины множества пролитой крови, из глубины ее взываю к Тебе: «Господи! Услышь голос мой». Не медли, Господи, ибо близок я к смерти. Кровопролитие мое суть грехи мои, ибо как в крови есть жизнь плоти, так и в грехе — жизнь грешника. Пролей кровь животного — и животное умрет, про­лей грех раскаянием — и умрет грешник, получающий прощение грехов своих.

И вот, я не только связан кровью, но и погружен в глубину кровей, и поток их увлекает меня в самый ад. Поспеши на по­мощь мне, Господи, чтобы не погиб я. Избавь меня, Господи, от кровей, Ты, Который всем движешь и управляешь, ибо толь­ко Ты Один можешь избавить меня, удерживая в руках Твоих дух жизни. Избавь меня от кровей, Боже спасения моего, ибо только в Тебе избавление мое.

Избавь меня, Господи, как избавил Ты Ноя от вод потопа. Избавь меня, как избавил Лота от пожара Содомы. Избавь меня, как избавил Ты сынов Израилевых от бездны Черного мо­ря. Избавь меня, как избавил Ты Иону от чрева рыбы. Избавь меня, как избавил Ты трех отроков от горящей печи. Избавь меня, как избавил Ты Петра от стихии морской. Избавь меня, как избавил Ты Павла от пучины волн. Избавь меня, как изба­вил Ты бесчисленное множество грешников от объятий смерти и врат ада, «и язык мой восхвалит правду Твою», то есть воспо­ет ее благодаря Твоей правде, какую испытаю я по благости Тво­ей. «Правда Божия, — изрек Апостол, — чрез веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия».

Да возрадуется язык мой, прославляя эту правду Твою, хваля благодать Твою, славя благость Твою, отпускающую грехи мои. Да будет прославлено во мне милосердие Твое, удостоившее сделать праведным столь великого грешника. Пусть станет известно всем людям, что Ты спасаешь уповаю­щих на Тебя и избавляешь нас от рук притеснителей, Господи Боже наш.

 

16

«Domine, labia mea aperies, et os meum annuntiabit laudem tuam» —

«Господи, отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою»

 

Воистину велика хвала Твоя, Господи, ибо истекает из ис­точника Твоего, в коем не утолить жажды грешнику, так как из­вестно, что не подходит хвала к устам злодея. Посему «избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхва­лит правду Твою». И тогда, Господи, «отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою». Ибо у Тебя ключ Давидов, «кото­рый отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит, запираешь — и никто не отворит»"5. Отверзи уста мои, как отверз «уста младенцев и грудных детей» и «устроил хвалу».

Таковы, несомненно, были Пророки, и Апостолы, и все свя­тые Твои, которые возвестили хвалу Твою сердцем простым и чистым, а вовсе не философы и ораторы, которые говорят: «Языком нашим пересилим, уста наши с нами; кто нам госпо­дин?». Они сами отверзли уста свои — не Ты их отверз, а по­сему уста их не возвестили хвалу Твою.

Младенцы Твои, Господи, возвестили хвалу Твою и прене­брегли собой. Грудные дети Твои возвестили славу Твою, изве­стную им по благодати небесной. Философы, напротив, познавая Тебя только естественными средствами, не смогли возвестить хвалу Твою. Святые Твои возвещали Тебя сердцем, устами и добрыми делами. Философы же удовольствовались словесами и своим высокомерным знанием. Дети Твои возвестили хвалу Тебе по всему кругу земли. Философы научили едва лишь горст­ку учеников. Друзья Твои хвалой Тебе обратили неисчислимое множество людей от греха к добродетели и истинному счастью. Избранники Твои проповедовали неизреченное благочестие Твое, явленное Тобой в Сыне любви Твоей, то, которого фило­софы не в состоянии познать. Ты же «из уст младенцев и груд­ных детей устроил хвалу», ибо всегда желанно Тебе восхвалять смиренных и смирять гордых.

Коль скоро Ты противишься гордым, дай мне истинное сми­рение, дабы уста мои возвестили хвалу Твою. Дай мне сердце младенца, ведь если не стану я, как младенец, то не смогу войти в Царство Небесное. Сделай меня одним из младенцев Твоих, одним из грудных детей Твоих, чтобы мог я оставаться у сосцов мудрости Твоей, ибо они лучше вин. Мудрость же ценится боль­ше всех богатств, и все, что можно пожелать, не может сравниться с ней. Это неисчерпаемое сокровище людей, и те, кто пользу­ется им, получат благоволение Бога.

Посему, сделав меня младенцем, Ты услышишь, как уста мои возвестят хвалу Твою. Итак отверзи уста мои, и уста мои возвес­тят хвалу Твою, то есть возвестят в совершенстве, как сделал Ты «устами младенцев и грудных детей».

 

17

«Quoniam si voluisses sacrificium, dedissem utique; holocaustis non delectaberis» —

«Ибо жертвы Ты не желаешь, — я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь»

 

Мои уста, Господи, возвестят хвалу Твою. Знаю, к этому Ты в особенности благоволишь, ведь через Пророка Ты предначер­тал: «Кто приносит в жертву хвалу, тот чтит Меня, и кто наблю­дает за путем своим, тому явлю Я Спасение Божие». За все мои грехи возвещу я хвалу Твою и повторю хвалу младенцев и грудных детей.

Отчего же за грехи мои вознесу я хвалу Тебе, а не жертву? Потому что «жертвы Ты не желаешь, — я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь». Ужели Тебя можно умилостивить кро­вью козлов и волов? «Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь коз­лов?» Ужели пожелаешь Ты золота, Ты, владеющий небом и землей? Ужели Ты хочешь, чтобы пожертвовал я плотью своей, Ты, Который говорит: «Не хочу смерти грешника, но что­бы грешник обратился от пути своего и жив был». Тем не ме­нее буду блюсти строгость нравов плоти моей, дабы по мере бла­годати Твоей вошла она в подчинение и повиновалась разуму. И если в строгости этой превышу я меру Твою, то пусть вина за это ляжет на меня самого. «Думайте скромно, по мере ве­ры», — пишет Апостол. Устами Пророка Ты сказал: «Я ми­лости хочу, а не жертвы».

Посему уста мои возвестят хвалу Твою, ибо пожертвование сие созидает честь Твою, нам же расчищает путь спасения. «Го­тово сердце мое, Боже, готово сердце мое». Готово наполнить благодатью Твоей все, что приятно Тебе.

Итак, отыскал я то одно, что Ты принимаешь, и это одно приношу я Тебе. Эта хвала навсегда пребудет в сердце моем и не умолкнет на устах моих. Если бы Ты пожелал жертвы те­лесной, я принес бы ее Тебе, ведь сердце мое по милости Твоей готово исполнить волю Твою, но Ты к всесожжению не благо­волишь. И поскольку Ты сотворил тела для духа, Ты и ищешь духовного, а не вещественного, ведь сказано в Писании: «Сын мой! Отдай сердце твое мне». Вот жертва, к которой Ты бла­говолишь. Это жертва сердца, скорбящего от грехов, пламенею­щего от любви к имениям небесным, преданное Тебе навсегда. Это всесожжение, к которому Ты благоволишь.

 

18

«Sacrificium Deo spiritus contribulatus, cor contritum et humiliatum, Deus, non despicies»

«Жертва Богу дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже»

 

Ты благоволишь к скорбям духа, а не к скорбям плоти, ибо плоть скорбит, не получая вожделенных имений земных либо испытывая на себе ненавистные вещи. Дух же бывает сокрушен виной перед Богом, Которого он любит. Он страдает из-за то­го, что оскорбил Создателя и Искупителя, презрел кровь Его, презрел столь доброго и кроткого Отца. Посему дух сокрушен­ный — приятнейшая жертва Тебе, ибо добыт он из горчайших благоуханий, то есть сокрушений о содеянных грехах. Ибо, со­брав грехи в ступку сердца, разбив их пестом сокрушения, пре­вратив в прах и омыв слезами, мы получаем миро и жертвопри­ношение, к которому Ты более всего благоволишь и которого Ты никогда не презришь. «Ибо сердца сокрушенного и сми­ренного Ты не презришь». Кто сокрушает свое окаменевшее сердце, возведенное из крепчайшего камня греха, дабы получить миро сокрушения при обилии слез, и не впадает при этом в от­чаяние от множественности и тяжести грехов, тот смиренно предлагает Тебе эту жертву и ни в коем случае не будет осуж­ден Тобой, ибо «сердца сокрушенного и смиренного Ты не пре­зришь, Боже».

Мария Магдалина, которая была в городе грешницей, приго­товила это миро, принесла алавастровый сосуд сердца своего и не остановилась перед тем, чтобы войти в дом фарисея. И, ставши позади у ног Твоих, не постеснялась плача своего во время пиршества. Охваченная горем, она молчала, но сердце ее исторгло слезы, которыми она омыла ноги Твои, а затем отер­ла волосами головы своей и помазала миром, не переставая цело­вать их. Кто слышал когда-либо подобное?

К этой жертве ее Ты настолько благоволил, что предпочел ее фарисею, который, судя по всему, не был человеком бесчест­ным. Словами Твоими Ты дал понять, что между праведностью, обретенной Марией, и праведностью фарисея расстояние та­кое же, как между омовением ног водой и омовением ног слеза­ми, между поцелуем в ланиты и непрестанным целованием ног, между умащением головы маслом и помазанием ног драгоцен­ным миром. Во многом Мария превзошла фарисея, ибо тот не дал ни воды, ни поцелуя, ни масла.

Велика Твоя добродетель, Господи, велика Твоя сила, «яв­ленная в прощении и милосердии»130. Хорошо видно мне, что со­крушенного и смиренного сердца Ты не презришь. Отсюда и старание мое принести Тебе именно такое сердце, и не нужно помощи слов, чтобы сообщить Тебе об этом, ибо Ты — Господь, Который «проникает сердце и испытывает внутренности».

Прими же эту жертву мою, и если она окажется несовер­шенной, сделай ее совершенной, ибо только Ты это можешь сделать. Да станет она всесожжением, пламенеющим огнем безграничной любви. Да благоволишь Ты к ней, или, по мень­шей мере, да не будет она осуждена Тобой. Если же Ты не осу­дишь ее, то я буду уверен, что обрету благодать перед лицом Твоим. И тогда ни один святой на небе или на земле не сможет осудить меня.

 

19

«Benigne fac, Domine, in bona voluntate tua Sion, ut aedificentur muri Jerusalem» —

«Облагодетельствуй по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима»

 

Потому что написано: «С милостивым Ты поступаешь мило­стиво, с мужем искренним — искренно, с чистым — чисто, а с лукавым — по лукавству его», — я горячо желаю, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины». Для них это необходимо и для меня было бы весьма полезно, ведь молитвами их, доблестью и примером их я могу возродиться. Так изо дня в день буду я побуждаем к жизни лучшей.

Вот отчего я, грешный, прошу Тебя, Господи: «Облагоде­тельствуй по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Ие­русалима». Сион — это Церковь Твоя, ибо Сион означает «зер­цало», и Твоя Церковь по благости Духа Святого отражает сла­ву Божию в согласии с возможностями нынешней жизни. От­сюда слова Апостола: «Мы же все, открытым лицеи, как в зер­кале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа».

Господи Боже, как сегодня мала Церковь! Весь мир на краю пропасти, ибо неверные гораздо многочисленнее, чем христиане. Но и среди христиан где те, которые, оставив земные имения, за­няты размышлением о славе Господней? Немного таких найдешь Ты среди множества тех, чей конец — погибель, чей бог — чрево и чья слава — в сраме, ибо они мыслят о земном. «Облагодетель­ствуй по благоволению Твоему Сион», дабы он возрос в достоин­стве и числе. Призри его с неба и облагодетельствуй, как обыкно­венно делаешь Ты, послав с неба огонь любви Твоей, чтобы разру­шить все грехи наши. Употреби Свое благодеяние, Господи, по до­броте Твоей «и не подвергни наказанию за грехи наши и беззако­ние наше», но помилуй нас по великому милосердию Твоему.

Ты, Господи, Отче наш, Искупитель, мир и радость, надеж­да и вечное спасение наше. «Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им — принимают; от­верзаешь руку Твою — насыщаются благом; скроешь лице Твое — мятутся; отнимешь дух их — умирают и в персть свою возвращаются; пошлешь дух Твой — созидаются, и Ты обнов­ляешь лице земли».

Вопрошаю Тебя, Господи, какая польза может быть в осуж­дении на погибель стольких тысяч людей? Наполняется ад, день ото дня приходит в запустение Церковь.

«Восстань, что спишь, Господи! Пробудись, не отринь на­всегда!» «Облагодетельствуй по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима».

И что иное Иерусалим (чье название означает «видение ми­ра»), как не святой город блаженных; «он — матерь всем нам». Стены его рухнули, когда пал Люцифер с Ангелами сво­ими, и были званы праведники занять места их.

Да облагодетельствуй, Господи, по благоволению Твоему го­род святой Сиона, чтобы пополнилось вскоре число избранных, воздвигни стены Иерусалима из нового и прочного камня, дабы прославляли они Тебя вечно.

 

20

«Tunc acceptabis sacrificium iustitiae, oblations et holocausta; tunc imponenet super altare tuum vitulos» —

«Тогда благоугодны будут Тебе жертвы правды, возношение и всесожжение; тогда возложат на алтарь Твой тельцов»

 

Когда, Господи, облагодетельствуешь по благоволению Тво­ему Сион, «тогда благоугодны будут Тебе жертвы правды»; бу­дут Тебе благоугодны, потому что Ты поглотишь жертву огнем любви Твоей. Так, были благоприятны Тебе жертва Моисея и жертва Илии, ибо благоугодны Тебе жертвы правды, и пото­му души, желающие жить по правде, Ты наполняешь елеем бла­годати Твоей.

Да и что пользы, Господи, приносить жертвы Тебе, если они не благоугодны Тебе? Сколькие жертвы мы сегодня приносим Тебе, но они не благоугодны Тебе, а омерзительны! Ведь мы приносим не жертвы правды, а совершаем одни ритуалы. Вот по­чему они не благоугодны Тебе. Где теперь слава Апостолов? Где крепость мучеников? Где плоды проповедников? Где святая про­стота монахов? Где добродетели и деяния первых христиан?

Во времена оны их жертвы были благоугодны Тебе, и Ты ук­рашал их благодатью и добродетелью. Итак, когда облагодетель­ствуешь по благоволению Твоему Сион, тогда благоугодны бу­дут Тебе жертвы правды, ибо народ Твой начнет жить правед­но, соблюдать заповеди Твои и творить справедливость. Тогда снизойдет на него благодать Твоя. Тогда благоугодны будут Те­бе возношения и всессожжения, ибо священнослужители, оста­вив земные имения, получат расположение духа к более совер­шенной жизни, и на их головы снизойдет благовоние благослове­ния Твоего. Тогда благоугодны будут Тебе возношения и всесо­жжения, творимые монахами, которые, презрев тело и оставив равнодушие, будут поглощены без остатка пламенем Божествен­ной любви. Тогда епископы и проповедники возложат на алтарь Твой тельцов, ибо, совершенны во всех добродетелях и исполне­ны Духа Святого, не колеблясь отдадут жизнь за агнцев своих.

И что иное алтарь Твой, как не крест Твой, милостивый Ии­сусе, на котором Ты был принесен в жертву? И что иное значит телец сластолюбивый, как не плоть нашу? И тогда возложат на алтарь Твой тельцов, когда они во имя Твое предадут тела свои кресту, то есть муке и смерти. Тогда Церковь вновь расцве­тет и расширит свои пределы. Тогда хвала Твоя разнесется до рубежей земли. Тогда радость и веселие наполнят землю. Тогда «восторжествуют святые во славе, возрадуются на ложах своих»149 и будут ждать нас «на земле живых».

Молю тебя, Господи, ныне соверши во мне то, что должно ис­полниться: помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, да буду благоугоден тебе как жертвоприношение правды, как возношение святости, как всесожжение монашеской жизни, как жертва заклания на кресте Твоем, по достоинству которого да будет дано мне перейти из этой юдоли плача151 во славу, кото­рую Ты приготовил любящим Тебя. Аминь.

 

 

 

ИСТОЛКОВАНИЕ И РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ТЕМУ ПСАЛМА «НА ТЕБЯ, ГОСПОДИ, УПОВАЮ» (Псалом 30)

Печаль меня осаждает: окружила меня огромным и могу­чим войском, взяла в плен мое сердце; голося и бряцая оружием, не снимает осады с меня ни днем, ни ночью. Мои дру­зья воюют в ее рядах и стали врагами мне. Все, что я вижу, и все, что я слышу, пребывает под знаменами печали. Память о друзь­ях огорчает меня. Память о детях расстраивает меня. Мысль о монастыре и келье моей причиняет мне боль, размышление об ученых занятиях моих вызывает у меня страдание, думы о гре­хах моих тяжко сокрушают меня. Как больному в лихорадке, которому все сладкое представляется горьким, так и мне — все представляется сплошной болью и печалью. Эта печаль тяжким грузом давит на сердце мое. Это яд аспидный, чума смертонос­ная, возроптавшая против Бога. Она беспрерывно богохульст­вует и подталкивает к отчаянию.

Увы мне, несчастному! Кто освободит меня от святотатствен­ных рук? Если все, что я вижу, и все, что я слышу, пребывает под знаменем этим и ведет войну против меня, кто будет мне покро­витель? Кто придет мне на помощь? Куда мне идти? Как мне спастись? Однако мне хорошо известно, что делать. Обращусь я к силам невидимым и вместе с ними встану лицом к лицу с си­лами видимыми. Но кто же встанет во главе этого священного и грозного войска? Надежда, руководящая силой невидимой. Да, говорю я, надежда выступит против печали и одолеет ее.

Кто осмелится оказать сопротивление надежде? Вслушайся в то, что говорит Псалмопевец: «Господь — упование мое. Все­вышнего избрал ты прибежищем твоим». Кто может противить­ся Богу? Кто в силах одолеть прибежище, которое у Всевышне­го? Посему призову я надежду, которая вне сомнения придет и не разочарует меня. Да вот же она — грядет, вселяет радость в меня, наставляет в боевых искусствах и возглашает: «Взывай громко, не удерживайся». Я же спрошу: «О чем возвысить го­лос мой?» И от всего сердца, надежда, ты скажешь:

«на тебя, Господи, уповаю да не постыжусь вовек;

ПО ПРАВДЕ ТВОЕЙ ИЗБАВЬ МЕНЯ».

 

I

О, удивительная сила надежды, перед которой не может ус­тоять печаль! Один только призывный клич надежды — и рас­строены ряды всего печального войска. Пусть надвигается на ме­ня весь мир, пусть восстают на меня враги, мне ничего не страш­но, ибо «на Тебя, Господи, уповаю», Ты — надежда моя, и Все­вышнего избрал я прибежищем своим.

Отныне взошел я в него, и привела меня сюда надежда. Ведь не по самонадеянности своей взошел я сюда, а потому что надежда оправдает меня перед лицом Твоим. «Се, человек, — говорит она мне, — есть прибежище Всевышнего. Отомкни глаза свои и взирай. Бог Единый и Единственный, Он Один есть «беско­нечный океан сущего», другие же вещи как бы и не существуют вне Его, ибо все они зависят от Него. И если бы Он не поддер­жал их в бытии, они тотчас обратились бы в ничто, ибо сотворе­ны были из ничего. Подумай о силе Того, Кто изначально создал небо и землю. Ужели не Он совершает все во всех вещах? Да и кто может двинуть рукой без Него? Кто без Него может что-либо помыслить? Рассуди о мудрости Его, с какой ненарушимо мирно Он всем управляет и все видит, ибо «все обнажено и от­крыто пред очами Его».

Он один знает тебя и может тебе помочь. Он один может утешить и спасти тебя. «Не надейтесь на князей, на сына чело­веческого, в котором нет спасения». Сердце человека в руке Господа; «куда захочет, Он направляет его». Он может и суме­ет помочь тебе. Ужели ты сомневаешься в воле Его? Подумай о доброте Его, о благоволении Его. Может ли Он не любить людей после того, как Он стал человеком и был распят за греш­ников? Воистину Он — Отец твой, Который сотворил тебя, ис­купил тебя и постоянно осыпает тебя благодеяниями. Ужели отец может оставить своего сына? Доверься Ему, и Он примет и спасет тебя.

Вчитайся в Писание, и ты обнаружишь, с какой настойчивос­тью Божественная сила внушает тебе надежду на Бога. Отчего так? Оттого, что Он хочет спасти нас. Что утверждает Он уста­ми Псалмопевца? «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его».

Вот оно как: нет никакой другой причины, по которой Он хочет избавить его, кроме той, о которой сказано: «Господь — упова­ние мое». Да и для чего проповедали Пророки, Апостолы и сам Господь Апостолов, как не для того, чтобы люди уповали на Гос­пода? Посему «приносите жертвы правды и уповайте на Госпо­да», Он же избавит Вас от всех мучений.

О, великая добродетель надежды! Воистину «благодать изли­лась из уст Твоих». Воистину Всевышнего избрал я прибежи­щем, к коему не может приблизиться зло печали! Это изведал я и уразумел. Вот почему на Тебя, Господи, уповаю.

Хотя, подлинно, тяжко я угнетен грузом грехов, тем не менее не могу отчаиваться, — до такой степени велико благоволение доброты Твоей, побуждающей меня к надежде. Посему я не бу­ду постыжен в вечности. Да, я могу быть постыжен во време­ни, но не в вечности.

Надежда, возведшая меня в прибежище Всевышнего, научила меня уповать не на временное, но на вечное, ведь на­дежда пребывает в мире вещей невидимых, ибо «видимое вре­менно, а невидимое вечно». Посему, внимая слову надежды, подоспевшей вырвать меня из рук печали, на Тебя, Господи, уповал я и более всего жаждал избавления от грехов и обрете­ния по милосердию Твоему и благодати Твоей вечных имений невидимых.

Таково желание мое. Подлинно, грехи мои являются самым тяжким мучением моим, ибо от этого проистекает всякое другое мучение. Избавь меня, Господи, от грехов моих и буду избавлен от всех мучений. Мучение и тоска изливаются из источника сердца постольку, поскольку всякая печаль — от любви. Если люблю я сына своего, а он умирает, я опечален потому, что теряю то, что любил. Если же умирает слуга, которого я не люблю, не опечален я потому, что теряю то, что не любил. Избавь меня, Господи, от грехов благодатью Твоею. Тогда мне останется единственно любить Тебя превыше всего и презреть все времен­ные и суетные вещи.

Если по вере моей у меня есть Ты, от Которого надеюсь я об­рести то, что «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходи­ло то на сердце человеку», то что может смутить меня? Что бы ни потерял я вне Бога, я теряю то, что не люблю. Вот отчего на Тебя, Господи, уповаю, поскольку надежда моя научила меня надеяться. Значит, не буду я постыжен в вечности, ибо Ты дашь мне в обладание вещи вечные.

Тот, кто уповает не на Тебя, но на ничтожность свою, будет постыжен в вечности, ибо погрузится в постыжение вечное. Разумеется, я тоже могу быть постыжен во времени как Тобой, так и людьми, но зато я не буду постыжен в вечности. Я могу быть постыжен Тобой, когда молю избавить меня от временного стеснения; Ты же, быть может, не услышишь меня. И тогда я бу­ду разочарован и постыжен во времени, чтобы не остаться по­стыженным в вечности. Это не пошло бы на пользу мне, ведь до­вольно мне благодати Твоей, ибо сила Твоя совершается в немо­щи. Кроме того, временно постыжаем людьми я всякий раз, когда они превозмогают меня преследованием своим. Но и это совершается по попущению Твоему, дабы не остался я посты­женным в вечности.

Однако раз уж «пред очами Твоими тысяча лет, как день вче­рашний, когда он прошел», тем охотнее перетерплю я времен­ные разочарования, чтобы не остаться постыженным в вечности. Уповаю на Господа, поскольку надежда научила меня надеяться, и вскоре буду избавлен от всякого мучения.

 

II

Но в силу какого достоинства я буду избавлен? Не по досто­инству моему, Господи, но «ПО ПРАВДЕ ТВОЕЙ ИЗБАВЬ МЕНЯ» (Пс 30, 2). Да, по Твоей правде, а не по моей. Ведь, взыскуя милосердия, я не приношу правды моей. Но если по правде Тво­ей Ты сделаешь меня праведным, тогда овладею правдой Твоей. Ибо Твоя благодать в нас есть оправдание Твое. Фарисеи же доверяли делам правосудия, иными словами — собственной справедливости и по этой причине не приняли правды Божией. «Потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть». Отныне же правда Божия явлена благодатью Иисуса Христа «независимо от дел закона».

И философы тоже возвысили сами себя оправданием своим и по этой причине не обрели правды Твоей. Ибо входили они не во дверь, но были ворами и разбойниками, пришедшими не для того, чтобы спасти, а для того, чтобы разорить и погубить агнцев.

Итак, правда Твоя, Господи, это благодать Твоя. Но благо­дать не была бы благодатью, если бы давалась по достоинству. Посему не по моей правде, но по правде Твоей избавь меня от грехов моих. Избавь меня по правде Твоей, то есть в Сыне Твоем, Который единственный среди всех людей был безупреч­но праведным. И кто иной есть Сын Твой, как не самая правда, в которой оправдываются все люди?

Посему сделай меня праведным по Твоей правде и избавь меня ею от грехов моих, чтобы был я избавлен и от мучений, ко­торые претерпеваю по причине этих грехов, ибо по устранении причины будут устранены также и ее последствия.

Вот, Господи, я просил Тебя и обрел утешение! Так научила меня надежда. Возликовал я, потому что уповал на Тебя, Госпо­ди. Значит, я не буду смущен в вечности.

Но опять печаль возобновляет атаку и возвращается с боль­шим войском. На сей раз вооружена она мечами и копьями, а действует с огромным рвением — и вот она окружает наш го­род. Устрашил меня рев ее всадников. Встав поодаль, потребова­ла она тишины и изрекла: «Се человек, уповавший на Господа и сказавший: «Я не буду постыжен в вечности». Но какую уте­шительную надежду обрел он?»

Увидев, как покраснел я при этих словах, она приблизилась и проговорила: «Где посулы надежды твоей? Где утешение? Где избавление? Помогли твои слезы? И молитвы твои — что при­несли они тебе с неба? Ты вопил, но никто тебе не ответил. Ты рыдал, но кто проявил милосердие к тебе? Ты взывал к твоему Богу, но он тебе не ответил. Ты просил и заклинал его, но он не дал тебе услышать ни голоса, ни звука. Ты призывал всех свя­тых, но никто из них даже не взглянул на тебя. Вот и все, что дали тебе слова надежды. Ты трудился, но остался с пустыми руками. Ужели мнишь ты, будто Бог взирает на происходящее на земле? «Облака — завеса Его, так что Он не видит, а ходит только по небесному кругу».

Богохульствуя, печаль говорила подобные вещи, и так как ме­ня ужасали эти ее словеса, она, приблизившись, принялась на­шептывать на ухо мне:

«Неужто ты думаешь, (что проповедуемое верой истинно? Разве ты не понимаешь, что все это — человеческий вымысел? Ведь это ясно хотя бы потому, что если бы Бог на самом деле стал человеком и дал распять себя ради людей, то в таком случае столь великое милосердие не смогло бы отказать в утешении до­веденному до предельного страдания человеку, слезно взываю­щему к Нему о помощи.

Если говорят правду, будто по бесконечной доброте Своей сошел Он с небес на землю, чтобы претерпеть крестную смерть, то как Он может не сойти к несчастным людям сейчас же, дабы утешить их? Ведь на сей раз это, конечно же, было бы легче, чем тогда, да к тому же и благочестие могло бы побудить Его поспе­шить на помощь.

Кстати, отчего это Ангелы и святые, раз уж они такие доб­рые, не спешат к тебе с утешениями? Ты только представь, сколь многие люди, будь у них такая возможность, бросились бы к те­бе на помощь, поддержали бы тебя и словом, и делом и по мере сил своих дали бы утешение тебе! Сколь многие изъявили бы го­товность избавить тебя от всяких притеснений. Почему же не со­творят этого для тебя блаженные небожители, которых почитают гораздо выше обычных людей? Поверь мне, всем управляет слу­чай, не существует ничего иного кроме того, что мы видим. И дух наш развеется, как дым.

Разве кто-нибудь возвратился из царства мертвых и расска­зал нам о том, что принято именовать будущностью души после смерти? Все это — беспочвенные пересуды. Очнись же и обра­тись за помощью к людям, чтобы по выходе из тюрьмы ты смог жить без вечных страданий, на которые тебя обрекает обман тво­ей пресловутой надежды».

При этих словах печали из недр ее войска поднялся столь ве­ликий шум, гам, бряцание оружием и рев труб, что едва можно было вынести его, и если бы моя любимая надежда не поторопилась мне на помощь, то печаль увлекла бы меня, сидящего в це­пях, в свои владения. Итак, подоспела надежда, украшенная Бо­жественным сиянием, и обратилась ко мне с улыбкой: «Что же ты оторопел, воин Христов! Куда подевались твои мужество и смелость, необходимые в этой схватке?»

Услышав эти слова, я залился краской. Она же продолжала: «Не страшись! Злу не одолеть тебя. Ты не погибнешь. Вот, я вместе с тобой, чтобы дать тебе избавление. Или ты забыл, что в Псалтири написано: «Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога"»? Печаль твоя болтала, как дурная девка. Неужто ей уда­лось убедить тебя, что не существует ни Бога, ни ниспослания Божия? Как же ты, столь доблестно заступавшийся за религию многими доводами и многими рассуждениями, можешь усом­ниться в вере? Меня удивляет, что тебя настолько потрясли сло­ва этой скверны. Доверься мне, умоляю, неужели в глубине сердца твоего появился червь сомнения в вере?»

Да святится имя Господне; да святится имя Твое, благодати полная! Нет, не ощутил я ни малейшего ветерка неверия, ибо по милости Христа верю, что деяния веры не менее истинны, чем вещи, видимые плотским оком. Печаль же бросала меня скорее в пределы отчаяния, чем неверия.

«Сын мой, знай, что сие есть великий дар Божий, ибо «сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился». Вос­стань и не страшись, но вернее постигни от этого, что Господь тебя не оставил. Даже если Он и не тотчас исполнит мольбу, не надобно впадать в отчаяние. Он не обманет: «И хотя бы и за­медлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится».

«Вот, земледелец ждет драгоценного плода от земли и для него терпит долго». Ведь сама природа, порождая что-либо, не тотчас устанавливает форму, но прежде постепенно приуго­товляет материю до тех пор, пока не станет она способной при­нять ее. Однако тебе надлежит знать, что Господь всегда исполняет просьбы тех, кто молит Его благочестиво и смиренно. Ни разу не ушли они с пустыми руками от Него. Этого не стану доказывать тебе доводами разума, ведь ты сам испытал это на себе.

Лучше скажи мне, кто вознес сердце твое к Богу? Кто побу­дил тебя молиться? Кто даровал тебе испытать боль грехов и слез? Кто внушил тебе надежду? Кто сделал тебя радостным в молитве и после нее? Кто изо дня в день утверждает тебя в свя­том намерении? Не Господь ли, который все совершает в каж­дом? Но если Он постоянно доставляет тебе эти дары, то как смеет эта скверная девка спрашивать: «Где твои молитвы и где твои слезы?» — и повторять прочие богохульства?

Разве тебе не известно, что небесный Иерусалим не похож на земной? Или не знаешь, что нечестиво и даже вредно, да и бесполезно, чтобы Бог, Ангелы и святые пребывали видимо сре­ди людей и запросто общались с ними? Это неблагопристойно ввиду различия в достоинстве. Какое общение может быть меж­ду светом и тьмой? Разве одинаков шаг паломника и обычного прохожего? И разве различные города не населяют ли различные обитатели?

Известно, что некоторым людям по величайшей святости их, когда достигли они порога нашего Отечества вечного, было да­ровано лицезреть Ангелов и разговаривать с ними, но эта приви­легия — не для всех. Да и ни к чему она: поскольку святые ру­ководят нами, просвещают и утешают нас невидимо, постольку нет надобности в их появлениях, тем более, что Господь милос­тив настолько, что всякий раз, когда необходимы явления види­мые, он дарует их. «Что еще надлежало бы сделать для вино­градника Моего, чего Я не сделал ему?»

«И, наконец, это без пользы, ибо привычка порождает уни­чижение — ведь не были же на пользу иудеям великие и многие чудеса. Вот отчего столь дороги редкостные вещи. Да удоволь­ствуешься ты невидимым присутствием, ведь Господу прекрасно известно, что на пользу тебе.

Разве Он не утешил тебя? Мне прекрасно известно, что" ис­пытал ты в сердце своем. Восстань же и возвратись к молитве. Взывай о помощи, проси прощения, собирай милостыню, стучи в дверь, умоляй, настоятельно молись. «Если, говорю вам, Он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит».

 

III

Получив утешение, воспрянул я и коленопреклоненно пред лицом Бога продолжил молитву свою, произнося: «Inclina ad me aurem tuam; accelera ut eruas me» — «ПРИКЛОНИ КО МНЕ УХО ТВОЕ, ПОСПЕШИ ИЗБАВИТЬ МЕНЯ» (Пс 30, 3).

Господи, Боже мой, возвращаюсь к Тебе! Надежда направ­ляет меня, не руководствуюсь я самонадеянностью. Откликаюсь на зов доброты Твоей, милосердия Твоего. Сколь велико благо­воление Твое! Сколь полна моя радость! Нет для меня большего утешения. Воистину, благословенна нищета, побуждающая меня возвратиться к Богу, обратиться к Нему и молиться. Итак, ста­ну говорить с Богом моим, пусть я из пыли и праха. Господи, «приклони ко мне ухо Твое».

О чем ты, душа моя? Неужто у Бога есть ухо? Неужто Бог телесен? О, нет! Ведь если дух до такой степени выше плоти, то какой безумец осмелится рассуждать о телесности Бога? Знай же, Господи, что наши слова о Тебе — всего лишь жалкий лепет перед величием Твоим. Мы постигаем Тебя посредством тво­рений Твоих и потому говорим о Тебе и обращаемся к Тебе при помощи образов. Что же есть ухо Твое? Быть может, это знание Твое? Ведь посредством слуха мы понимаем то, что говорят нам. Ты же изначально знаешь обо всем, что говорят или думают люди. Значит, говоря о слухе Твоем, мы подразумеваем нечто иное, нежели знание Твое?

Воистину, в словах о слухе Твоем есть нечто большее, превы­шающее знание Твое, ведь Ты «приклоняешь ухо Твое» к одним и «не приклоняешь» его к прочим. Знание же Твое постоянно. Следовательно, ухо Твое есть не что иное, как одобрение или не­одобрение в знании Твоем? Ты «приклоняешь ухо» и выслуши­ваешь слова праведников, ибо они приятны Тебе и Ты одобря­ешь их. Наоборот, Ты отклоняешь ухо Твое от людей нечести­вых, так как не желают они отступить от нечестия своего, речи же их неприятны Тебе и Ты не одобряешь их.

И когда «приклоняешь ухо Твое» к тем, кто обращается к Те­бе, тогда, стало быть, Ты одобряешь молитвы их, взираешь с со­страданием на них, просвещаешь и возжигаешь сердца их. Толь­ко бы обращались они и взывали к Тебе с доверием и пылом любви, ибо Ты дашь им все, о чем просят они со смиренной набожностью.

Если царь смотрит с улыбкой и вниманием на обратившегося к нему нищего и вслушивается в каждое слово его, разве не воз­радуется этот нищий? Неужели не будет достаточно царского взгляда и внимания, чтобы наделить нищего даром слова и сде­лать его красноречивым? Точно так же, Господи, когда Ты да­руешь нам усердие в молитве, замечаем и мы, что Ты «прикло­нил ухо Твое» к молитве нашей.

Потому прошу Тебя, Господи, «приклони ко мне ухо Твое», прими молитву мою, просвети меня, воспламени меня, научи меня, о чем просить, возвысь мое сердце, чтобы Ты исполнил просьбу мою и не медлил избавить меня. Укороти дни и убыстри время. «Приклони ко мне ухо Твое» и по досто­инству моему исполни просьбу мою. Для Тебя, в вечности су­щего, времена коротки, ибо вечность охватывает одновремен­но самое себя и опережает в бесконечности все времена. Однако мне каждый отдельный день долог, ибо «время есть мера движения».

Кто неподвластен движению, тот неподвластен времени. А кто же подвластен движению, тот подвергается воздействию времени. А в высшей степени подвластен движению тот, кто ис­числяет части его. Поэтому я, ведущий непрерывный счет дням и часам, подвергаюсь испытанию времени и в наибольшей степе­ни испытываю его воздействие. Итак, «пред очами Твоими ты­сяча лет, как день вчерашний, когда он прошел», для меня же и один день, как тысяча лет, которым еще предстоит пройти.

Не медли, Господи, избавить меня от грехов и бедствий моих, ибо смерть приближается и уже расставила свои сети повсюду. Не медли, Господи, ибо я уже получил предупреждение ее; Ты же дай время мне, чтобы успел я покаяться. Спаси меня, Госпо­ди, из рук лукавого, освободи от оков греха, избавь от сетей смер­ти, помоги восстать из глубин ада. Спаси меня от притеснения и тяжкого рабства печали, дабы возродилась душа моя, возлико­вала в Тебе и благословляла Тебя во все дни жизни моей. Благо­дарю Тебя, Господи, что дал мне Спасителя моего Иисуса, ибо «при умножении скорбей моих в сердце моем, утешения Твои ус­лаждают душу мою»31. Потому всегда буду надеяться на Тебя и при каждой скорби в сердце моем стану хвалить Тебя. Ты же, Господи, «приклони ко мне ухо Твое, поспеши избавить меня».

 

IV

Горе мне! Опять возвращается печаль, вооруженная ужасным оружием. Но на сей раз знаменосец ее — правосудие, а следом за ним — неисчислимое войско. В руках у каждого пехотинца — копье. Вижу повсюду орудия смерти. Беда мне, погиб я! Она же кричит во все горло жутким голосом: «Несчастный, надежда одурачила тебя! Впустую трудился ты, повторяя: «Приклони ко мне ухо Твое и поспеши избавить меня». Так что же, приклонил Бог к тебе ухо Свое? Была ли услышана молитва твоя? Где избавление? Что, помог Он тебе? Ты все еще в кандалах, и для тебя все осталось по-старому.

Коли думаешь, что истинна вера твоя, почему доверяешь только надежде? Или не знаешь, что Бог справедлив? Что же ты изглаживаешь из памяти правосудие Его? Ведь Он не простил даже Ангелам Своим, ни разу не посочувствовал им, да и не ста­нет сочувствовать. За одно только прегрешение они были осуж­дены навечно.

Один Адам согрешил, а суд Божий покарал смертью весь род человеческий. Неужто ты думаешь, будто Бог не возлюбил пра­восудие так же, как возлюбил Он милосердие? Новорожденные, умирающие в первородном грехе, никогда не узрят лица Божия. Воистину, суд Божий столь суров, что грех, которого эти дети не совершали, но только приняли от рождения своего, карается возмездием вечным. В аду же нет искупления.

Неужели не знаешь, что Бог не прощает того, кто совершает грех? Разве во времена Ноя не Он уничтожил весь род челове­ческий без остатка? Не Он ли испепелил огнем Содом и другие союзные с ним города? Тогда божественное правосудие не сжа­лилось даже над невинным младенцем. А сколько раз карал Он иудеев за грехи их! Или не Он разрушил Иерусалим рукой На­вуходоносора? И не пощадил даже собственного храма. Впос­ледствии деяние это повторил Тит, император римский. Тогда же иудеи претерпели кару столь жестокую, что рассказ о ней до сих пор вселяет ужас в каждого дерзающего читать об этом. Ты только взгляни, сколь жестоко божественное правосудие. Сыновья несут наказание за отцов своих вплоть до наших дней. Иудеи же пребывают в рабстве во всех частях мира и, умирая в своем ослеплении, подлежат каре вечной.

Неужели ты и в самом деле думаешь, будто милосердие Божие превыше суда Его? Разумеется, в самом Боге ни то, ни дру­гое не выше и не ниже, ибо все, что есть в Боге, равно присуще Ему. Но взглянем на дела правосудия и дела милосердия, и тог­да мы увидим, что дела правосудия превыше дел милосердия. Господь сам свидетельствует об этом: «Много званых, а мало избранных». Вспомни только, сколько язычников и скверных христиан претерпевает муки адские, сколь незначительно число людей добронравных, и ты без труда поймешь, что гораздо мно­гочисленнее сосуды гнева, чем сосуды правды — ведь избранни­ки Божий суть сосуды милосердия; нечестивцы же суть сосуды суда нелицеприятного.

Пусть не вселяют в тебя надежду примеры Марии Магдали­ны, доброго разбойника, Петра или Павла. Ведь одна Мария, один разбойник, один Петр и один-единственный Павел. Разве ты и в самом деле надеешься быть причисленным к этим немногим, ты, совершивший грехи столь тяжкие, что смутили они Цер­ковь, ты, оскорбивший небо и землю?

Из глаз твоих катятся слезы, сердце твое постоянно взывает о милосердии, а ты все еще не получил его. Многие молитвы лю­бящих тебя не были услышаны. Отчего это? Разумеется, оттого, что ты входишь в число сосудов суда нелицеприятного. Твоя на­дежда заставила тебя трудиться впустую. Лучше последуй мое­му совету. Небо тебя отвергает, земля не принимает тебя. Кто в силах вынести столь великий срам? Не лучше ли тебе умереть, чем так жить? Выбери смерть, и если некому причинить смерть тебе, тогда убей себя сам».

Эту мысль печаль внушала мне с невероятным упрямством, и вся ее рать вторила ей, громогласно восклицая: «Смерть — прибежище твое!»

Эти слова ужаснули меня, и, упав на землю ничком, застонал я: «Господи, помоги! Господи, не оставь меня! Приди, надежда моя, приди!»

***

И тотчас надежда сошла с неба, прикоснулась ко мне, при­ободрила меня, подняла с колен и молвила так: «Когда же ты по­взрослеешь? Доколе будешь ты пребывать в учениках? Столько раз ты ввязывался в бой и прокладывал себе путь среди теней смерти, но так и не научился драться? Прекрати беспокоиться насчет великого суда Божия! Будь храбрым, малодушный! Пусть трепещут те, кто не желает обратиться к Богу, кто бежит по жизни без тревог и забот, кто устремляется вослед суете, но так и не познал путей миролюбия. Пусть трепещет грешник, который грешит, но оправдывает себя: «Что плохого сделал я?» Пусть трепещет тот, кто не желает обратиться сердцем своим, кто был зван, но отказался прийти, кто не ведает Бога и «не хо­чет вразумиться, чтобы делать добро».

Вот кому следует опасаться сказанного Апостолом: «Страш­но впасть в руки Бога живого». Таких, несомненно, настигнет суд Божий. Люди такого покроя подпадают под Его суд. Но вразумленный грешник, припадающий к стопам милосердно­го Отца своего и говорящий: «Отче! Я согрешил против неба и пред Тобою», но «будь милостив ко мне, грешнику», пусть доверяет Господу, ибо Тот, Кто привлек его к Себе, несомненно, примет и оправдает его.

Пусть печаль попробует отыскать, если сможет, такой, на­пример, случай, когда бы даже величайший грешник, обратив­шийся к Богу, не был принят и оправдан Им. Да, действительно, Исав не получил прощения, «хотя просил о том со слезами», но это вовсе не противоречит нашему утверждению, ибо Исав замаливал не грехи свои, а просил со слезами вернуть ему утра­ченные мирские имения, каковые он не имел возможности воз­вратить себе.

Не следует думать, будто суд Божий карает грешников так, чтобы совершенно отсечь их от милосердия, или будто мило­сердие настолько обеляет праведника, что он становится неподвластным истине. Важно помнить, что «все пути Господ­ни — милость и истина», ведь Бог применяет милосердие к грешникам, воздавая земными благами за добрые дела, со­вершенные ими в миру, да и в последующей жизни наказыва­ет их меньше, чем они того заслужили. Судом правды Своей Он настигает только избранных, наказывая их в этой жизни, дабы не были они поражены вечными муками. Ныне тебе сле­дует терпеливо сносить все наказания Господни, ибо ты согре­шил. Покайся, ибо для отпущения твоих грехов достаточно благодати.

«Сын мой, не пренебрегай наказания Господня и не унывай, когда Он обличает тебя», «ибо Господь кого любит, того нака­зывает». Он «бьет всякого сына, которого принимает». Пото­му будь твердым в терпении, ибо Бог обращается с тобой, как отец с сыном. Пусть мало избранных по сравнению с грешника­ми, и все-таки неисчислимо число тех, кто будет спасен. Неправ­да, будто Мария Магдалина одна, и добрый разбойник один, и Петр один, и Павел один, ибо неисчислимы те, кто, следуя примеру раскаяния их, были приняты Господом и обрели многие и великие богатства, дарованные благодатью.

Дела милосердия отнюдь не уступают суду Божию, ибо мило­сердие награждает праведников дарами столь великими, что де­ла его бесконечно превосходят дела истины. Разве ты не знаешь, что «милости Господней полна земля»? Сыщется ли на земле такая тварь, которая могла бы гордиться тем, что имеет и чего не получила бы из рук милосердия? Даже если ты тяжко обидел Бога, милосердие Его больше всех грехов мира. Пусть не волну­ет тебя число и тяжесть грехов. Разве милосердие не посетило тебя? Разве милосердие уже не облобызало тебя?

Вот, ты упал и не разбился. Почему? Разве ты не сосуд хруп­кий, который при падении должен разлететься на куски, если только кто-нибудь не поддержит его рукой? Так отчего же при падении ты не разбился? Кто поддержал тебя своею рукой? Кто, спрашиваю я, если не Господь?

Это — великий знак избранности твоей. Воистину, избран­ный, «когда он будет падать, не упадет; ибо Господь поддержи­вает его за руку». Не написал ли Апостол, что «любящим Бо­га... все содействует ко благу», даже грех содействует ко благу их? Рассуди, то же падение, делающее человека более смирен­ным и предусмотрительным, не содействует ли ко благу его? И не Господь ли поднимает упавшего в то мгновение, когда его поднимает смирение?

Ты возлюбил Господа и многие годы трудился для Него. Од­нако впоследствии, подъяв сердце свое гордостью, ты стал по­ступать «по суетности ума своего». Тогда Господь убрал руку Свою, и ты упал в пучину морскую. Однако Господь удостоил тебя чести и простер руку Свою, и ты не претерпел крушения. Итак, повторяй: «Сильно толкнули меня, чтоб я упал; но Гос­подь поддержал меня».

Не так бывает с грешниками. Не так с теми, кто осужден Бо­гом. Когда они падают, то не спешат подняться, ибо, упорствуя в греховности своей, оправдывают злодеяние свое или имеют «лоб блудницы», «отбрасывают стыд» и не боятся более Бога и не стыдятся людей.

Потому встань и будь тверд!

«Будь тверд и мужествен». «Надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое, надейся на Господа!». Ты уже ис­пытал, сколь малозначима сила твоя, поэтому смирись «под крепкую руку Божию» и впредь будь более предусмотрителен. Тебе необходимо терпение. Беспрерывно молись — и Господь услышит тебя в Свое время. Встань же и гони прочь от себя вся­кую печаль. Припади к ногам Господним, Он же избавит и спа­сет тебя».

С этими словами надежда вознеслась на небеса, приободрив и чудотворно утешив меня.

 

V

Желая всей душой тотчас последовать ее совету, обратился я к Богу и, припав к ногам Спасителя моего, доверчиво повторил: «БУДЬ МНЕ КАМЕННОЮ ТВЕРДЫНЕЮ, ДОМОМ ПРИБЕЖИЩА, ЧТОБЫ СПАСТИ МЕНЯ» (Пс 30, 3).

Воистину, Ты Бог великий и всесильный, Искупитель и Спаситель, заступник всех верных Твоих! К Тебе доверчиво обращаюсь я. Надежда привела меня к Тебе. Надежда, кото­рой Ты всегда вверял нас в милосердии Твоем. Приободрен­ный надеждой, без страха предстаю я перед лицом Твоим. По­винюсь — я недостоин ее, но она увлекла меня за собой. Страшно было мне по великой греховности моей войти в чертог Твой, но она вернула доверие мне. Вот она, пред лицом Твоим, она же — свидетель мой.

Скажу Господу моему, я, плоть и грех. Надежда научила ме­ня и побудила доверчиво отворить уста мои. Она сказала мне: «Господь милосерден, Он не изгонит тебя, Он не разгневается, и радостно выслушает тебя, и даст все, о чем просишь ты».

Я доверился ей, «и потому говорил». Однако, узрев величие Твое, я был сильно сокрушен и «сказал в опрометчивости моей: "всякий человек — ложь"». Итак, никогда больше не стану до­верять человеку, но только Тебе, ибо только Ты верен каждому слову Своему, тогда как каждый человек — ложь. «Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? Чашу спасения при­му», — ибо отныне буду жить не для себя самого, но для Тебя. Делая добро во имя любви Твоей, перенесу я всякое зло. И со­вершу это не по добродетели собственной, но «имя Господне призову, обеты мои воздам Господу перед всем народом Его». Ибо, воистину, «дорога в очах Господних смерть святых Его».

«Будь мне каменною твердынею, домом прибежища, чтобы спасти меня» от врагов моих. Враги суть грехи мои, которые на­влекают на меня суд Твой. Не устоять мне перед судом Твоим, если Ты не станешь защитой мне. Да будет щитом моим, Госпо­ди, милосердие Твое. «Благоволением, как щитом, венчаешь его». Мне нечего предложить суду правды, чтобы смягчить гнев Его. Все, что есть у меня, обличает меня. У меня есть Толь­ко Ты, Господи!

Оставь негодование Твое, Господи. Будь для меня Бо­гом — Заступником! Огради меня крыльями Твоими, защити меня, и под крыльями Твоими буду в безопасности. Что сде­лает мне правосудие Твое, если Ты оградишь меня? Господи, суд Твой умолкнет и вложит в ножны меч гнева Твоего. Прав­да Твоя будет незлобной ввиду блаженства воплощения Твое­го, язв Страстей Твоих и крови любви Твоей. Она отдалится от меня, говоря: «Возрадуйся, сын мой, ты предупредил меня, отныне спокойно ложись и спи, ибо Господь дает тебе жить в безопасности».

Господи, будь мне каменною твердынею, домом прибежища, дабы во время дождя и бури, а также во время искушений мог я укрыться у Тебя, ибо в Тебе только спасение мое. Будь для меня домом прибежища.

Вложи руку мою в пронзенные копьем ребра Твои, чтобы мог я войти в лоно милосердия Твоего, дабы найти там спасе­ние от малодушия и от бурь. Укрой меня в шатре Твоем, в день несчастья спаси меня в прибежище дома Твоего. Пусть домом прибежища станет неизреченное милосердие Твое, чтобы спа­сти меня. Воистину, буду спасен только в доме прибежища Твоего, ибо Ты поставил его в высочайшем месте. И место сие подобно крепости, где никакой противник уже не опасен. О, если бы мне было дано остаться в нем навсегда! Всякий жи­вущий здесь неуязвим.

Итак, Господи, открой мне дверь прибежища Твоего, чтобы спасти меня от всякого искушения и мучения и всякой нужды. Открой мне лоно милости Твоей, милосердия Твоего, чтобы спа­сти меня. Сюда не подступиться искусителю, не вскарабкаться ни клеветнику, ни клятвопреступнику, говорящему на братьев своих. Здесь буду я жить в безопасности и чаять себя обретшим спасение.

Благодарю Тебя, добрый Иисусе, что ниспослал мне надеж­ду, поднявшую меня из пыли и грязи и установившую меня перед лицом Твоим, дабы Ты был Богом, заступником моим и домом прибежища, ради спасения моего.

 

VI

Но вот — смущена душа моя! Вновь приходит печаль! Опять грядет она, на сей раз под знаменем правды. Отнюдь не намере­на она отступать после вчерашнего сражения, но теперь иное у нее оружие. Минувшей ночью похитила она оружие мое и ме­чами моими вооружила ратников своих. Отныне, безоружному и израненному, что делать мне? Вот кричит она бесстыдно и, уверенная в своей победе, обрушивается на меня: «Где твой заступник? Где дом прибежища? Где избавление? Ужели все еще упорствуешь в тщетной вере своей? Все утешения — плод измышления твоего. Вообразил себе Бога, будто искупитель Он, заступник твой и дом прибежища твоего. Мнишь, будто поднял­ся до небес. Само собой разумеется, ты обманулся вымыслом своим и утешился тщетной надеждой. Неужто ты и в самом деле мог помыслить, будто ты был вознесен на «третье небо»? Одумайся — все это воздушные замки!

Образумься, вспомни о том, сколь тяжел грех неблагодарно­сти. Не она ли иссушает источник милосердия? Вспомни — Гос­подь оплакал Иерусалим и предсказал ему неминуемые беды та­кими словами: «Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обло­жат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду. И разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне». Господь не пожелал умолчать о причине стольких бедствий и присовокупил: «За то, что ты не узнал вре­мени посещения твоего». Так случилось потому именно, что неблагодарность заслуживает не только отнятия благодеяний, но и сурового наказания.

Неужто этого правила не должно прилагать к душе? Ведь в Писании душа нередко изображается так, словно пребывает она в Иерусалиме, упорствующем в неузнавании времени посе­щения Божия, осаждаемом бесами и различными искушениями, в городе, павшем под натиском их и превращенном в развалины, ибо не осталось в нем ни добродетели, ни доброго дела, которое не было бы осквернено. Не забывай, что Иерусалим был лишен благодати и не был возрожден только за то, что не узнал време­ни посещения своего.

Так что ты подобен этому городу, коему Бог оказал честь многими и великими благодеяниями, которые ты, однако, не только не узнал, но показал себя неблагодарным. Он создал тебя по образу и подобию Своему. Он даровал тебе рождение в Церкви Его, а не среди неверных. Он дал тебе счастье жить в цветущем городе. Он освятил тебя водой крещения. Он вос­питал тебя в верующей семье. Ты же сломя голову помчался вдо­гонку за мыслью своей — «по суетности ума своего» — и со­рвался в пропасть грехов.

Господь воззвал к тебе — ты не ответил. Не раз предупреж­дал Он тебя — ты пренебрег Его зовом. Многократно озарял Он тебя, предоставлял тебе возможность прозреть и пробуждал тебя ото сна! Он взывал к тебе — ты под разными предлогами сторонился Его. Он привлекал тебя к Себе — ты оказывал со­противление! Наконец, победило неизреченное и бесконечное милосердие Его! Ты согрешил — Он пришел к тебе. Ты упал — Он поднял тебя. Ты не замечал Его — Он не отставал ни на шаг от тебя. Ты был слеп — Он дал прозрение тебе.

Вместо шумной светской жизни и смятения океана Он дал тебе тишину и тихую гавань веры. Он облачил тебя в одежды святой монастырской жизни. Он пожелал, чтобы Ты стал свя­щенником. Он призвал тебя в школу познания Своего. Ты же всегда оставался неблагодарным и исполнял дело Божие как придется, хотя тебе были ведомы следующие слова Писания: «Проклят, кто дело Господне делает небрежно».

Однако и тогда Божественное благоволение тебя не оставило, ибо со снисхождением приблизило тебя к высочайшим дарам, обогатив тебя самым значимым из даров — знанием Священно­го Писания, наделило уста твои проповедническим даром и сде­лало тебя одним из предводителей народа. Ты же учил других, но пренебрег собой. Ты врачевал других, но не вылечил себя са­мого. «От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою». Ты стал ничем, ничем и пребудешь навечно.

Неужели неведомо тебе, что «раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит бу­дет много». Или неведомо тебе, что Бог сопротивляется гор­дыне? «Как ты упал с неба, денница, сын зари! Разбился о зем­лю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: "Взойду на небо"». Но на самом деле ты будешь ввергнут в глубины преисподней. «Под тобой подстилается червь, и черви — покров твой».

Неужели ты все еще надеешься обрести милосердие, ты, сму­тивший многих людей, ты, неоднократно призванный и преду­прежденный Богом, но отказавшийся ответить Ему? Так где же правда Божия? Где равноправный суд? Не всегда милосердие поддерживает грешника. Есть пределы у милосердия, ибо сказа­но: «Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличе­ний моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; пора­дуюсь, когда придет на вас ужас». Все это оттого, что не всегда милосердие дарует прощение грешнику.

Неужели ты до сих пор так и не понял, что в отношении тебя милосердие подошло к концу? Именно в отношении тебя, полу­чившего столь многие благодеяния, но павшего в глубину пропа­сти, приобретшего столь многие богатства, но по гордыне и тще­славию своему ставшему смущением мира сего. Поэтому нечего льстить себя бесполезной надеждой, до которой ты силишься дотянуться. Лучше подумай, как жить вольной жизнью. Пере­стань мучить себя насчет наказаний адских по эту и по ту сторо­ну жизни! Научись жить вместе со всеми, кто дни свои проводит в удовольствиях, а потом одним махом падает в ад.

Отбрось, наконец, стыд, пусть будет и у тебя «лоб блудни­цы». «Будем есть и пить, ибо завтра умрем! Язва твоя без­надежна, ибо неисцелима!»

При этих словах взревела вся ее рать: «Язва твоя безнадеж­на, ибо неисцелима!»

***

При всем том, памятуя о наставлении надежды, матери моей, и превозмогая уныние, встал я на ноги, насколько позволяли мне силы, и возвел глаза к небу, откуда чаял дождаться помощи. И надежда с сияющим от улыбки лицом, украшенная Божест­венным блистанием, сходя с высот, обратилась ко мне: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла»?74 Кто осмелива­ется устанавливать меры милосердия, бесконечное делать конеч­ным и кто пытается вычерпать море ладонью? Или ты не слышал сказанное Господом: «Все преступления его, какие делал он, не припомнятся ему»? Укажи мне человека безгрешного. Кто станет утверждать, что чисто сердце его?

Воистину, молитва Господня — «Отче наш» — предназна­чена каждому из нас. По этой молитве нам следует повторять — «И прости нам долги наши». Именно такой молитве научил Господь Апостолов. Или молитва сия не относится к другим лю­дям? Разве не Апостолам были дарованы первоначальные про­явления Духа Святого? Чего ради Господь стал бы учить их этой молитве, будь они безгрешными? Но если и Апостолы были за­тронуты грехом, кто дерзнет превозносить безгрешие свое?

Услышь любимого ученика Господа: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем сами себя, и истины нет в нас». И Апостол Иаков удостоверил: «Все мы много согре­шаем». Ведь и святые «все согрешили» и нуждаются в мило­сердии Господа. Недаром сказано: «Семь раз упадет правед­ник, и встанет». Потому милосердие бесконечно, ибо всякий раз, когда грешник раскаивается, тотчас милосердие приходит в помощь ему.

И не важно, велики или малы грехи. Ты повержен? Так что же, встань — и милосердие встретит тебя. Упал? Позови — и милосердие поспешит к тебе. Еще раз упал и снова повержен? Обратись к Господу, и перед тобой раскроется сострадание Его. Ты упал в третий или четвертый раз? Пролей слезы — и мило­сердие не оставит тебя. Сколько раз согрешишь, столько раз и вставай, ибо милосердие бесконечно.

Зачем ты, Печаль, окаянная между женами, попрекаешь по­лученными благодеяниями? Разве Давид, величайший Пророк, не обрел столь великие и многие благодеяния, что Господь сказал о нем: «Нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида»? И при всем том он грешил, и грешил тяжко, как прелюбодеянием, так и смер­тоубийством праведника и невиновного. Однако Господь не ис­черпал для него милосердия Своего.

К чему твои разглагольствования насчет греха гордости? Или сам Давид не вздымал сердце свое гордостью, распорядившись о переписи народа Израилева? Ведь пожелал он прославить мощь свою, царя великого и могущественного. Но и это не было поставлено в упрек ему. Отчего так? Оттого, что он не помыслил укрыть грех свой и не возгордился им, подобно Содому. И так сказал он: «Исповедаю Господу преступления мои».

Дело в том, что не милосердие устанавливает границы себе, но грешники, чтобы не могло оно приблизиться к ним, ибо милосердие стоит на рубежах их, но они отвергают его. Потому и на­писано: «Погубил ты себя, Израиль, ибо только во Мне — опо­ра твоя!» «Разомкни уста свои, — говорит милосердие, — я преисполню их». Подставь передник свой, и я отсыплю в лоно ваше «мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполнен­ною». Упорствуй в молитве и слезах раскаяния, ибо Тот, Кто возлюбил тебя и потребовал, по благости и благодеяниям любви Своей, твоей любви, намерен не отступить, но довершить дело свое.

Есть ли естественная причина, начинающая дело свое, но бро­сающая его на полдороги? Известно, что рост семени не прекра­щается до тех пор, пока не доведет до совершенства плод свой. Сыщется ли птица, оставляющая птенцов своих прежде, чем они смогут самостоятельно прокормить себя? Отчего пернатые по­ступают таким образом? Есть ли им от этого польза? По правде говоря, никакой. Одни только хлопоты. Следовательно, лишь любовь заставляет естественные причины доводить до совершен­ства свои начинания. Побуждает их к этому доброта, которую они жаждут распространить, ибо «добро склонно к распростра­нению само по себе». И если так поступают твари земные, то разве не так сделает Творец? Воистину, Он есть любовь, бес­конечная доброта и благо. Как же может Он не довести до кон­ца дело Свое?

Помни слова, изреченные Господом нашим Иисусом, Кото­рый провозглашает: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его».

Посему, возлюбивший тебя, привлекая тебя благодеяниями Своими и благодатью Своей и очищая тебя от грехов, несо­мненно совершит дело Свое. Воистину, это есть приуготовление жизни вечной. Так отчего же при падении ты не разбился?

Не оттого ли, что Господь простер руку Свою? Не оттого ли, что преклонил к тебе сердце Свое? И не оттого ли, что побудил тебя к покаянию? И утешил тебя? Не для того ли, чтобы очис­тить тебя и, сделав тебя достойным благодати Своей, привести к жизни вечной? Все это — не праздные мечтания твои или вымысел твой, но богодухновение.

Но пусть даже и мечтания. Что из того? Чем плохи они? Раз­ве происходят они не от добродетели веры? Ведь всякое добро происходит от Бога, значит, и вымысел этот есть Божественное озарение. Радуйся словам этим!»

 

VII

Внимая этим речам, сердце мое было настолько утешено, что от радости стал я повторять вслед за Псалмопевцем: «Гос­подь — свет мой и спасение мое, кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей, кого мне страшиться?»

И, распростершись в слезах у ног Господа, воскликнул я: «Господи, если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое!» «ИБО ТЫ КАМЕННАЯ ГОРА МОЯ И ОГРАДА МОЯ, РАДИ имени твоего води меня и управляй мною».

 

 


SpyLOG