Камышка была дочерью короля, и ее отец захотел, чтобы она вышла замуж; однако ей не понравился муж. Ее отец сказал, что она должна его взять, и она не знала, что ей делатьТогда она пошла к птичнице, чтобы спросить об этом у нееИ птичница сказала: “Ты скажи, что не возьмешь его, если тебе не дадут платье из чеканного золота”. Ладно, дали ей платье из чеканного золота; но она не захотела ради этого взять мужа. Тогда она снова пошла к птичнице, и та сказала: “Ты скажи, что не возьмешь его, если тебе не дадут платье, сделанное из перьев всех птиц небесных”. Тогда король послал ее мужа с большой кучей зерна; и муж закричал всем птицам неба: “Птица всякая, клюй зернышко, клади перышко”. Тогда все птицы склевали по зернышку и положили по перышку; перья собрали, сделали из них платье и дали его королевне. Но она не захотела ради этого взять мужаЛадно, пошла она снова к птичнице и спросила, что ей делать; и птичница сказала: “Ты скажи, что не возьмешь его, если тебе не дадут платье из камыша и пару босоножек”. Ладно, дали ей платье из камыша и пару босоножек; но она не захотела ради этого взять мужа. Тогда она снова пошла к птичнице, и та сказала, что больше ей ничем помочь не может.
Ладно, она оставила отцовский дом и пошла далекодалеко, не могу сказать, как далеко; и пришла она к дому одного короля и вошла туда. У нее спросили, чего она ищет, и она сказала, что ищет работу. И ей дали работу: послали, на кухню мыть посуду, убирать грязь и все такое. А когда? наступило воскресенье, все пошли в церковь, а ее оставили дома — готовить обед.
И вот пришла к ней одна фея и велела ей надеть ее платье' из чеканного золота и идти в церковь. Она же сказала, что не может пойти, потому что должна готовить обед. Фея велела ей идти, сказав, что приготовит обед за нее. Еще она сказала:
Торф, смотри, чтоб торф горел,
Вертел—сам .себя вертел,
А котел себе кипел.
Пусть Камышка идет сегодня в церковь.
Тогда Камышка надела свое платье из чеканного золота и пошла в церковь. И сын короля влюбился в нее; но она ушла домой раньше, чем кончилась служба, и он не смог узнать, кто она была. И когда она пришла домой, она нашла обед.готовым, и никто не узнал, что она отлучалась.
Ладно, в следующее воскресенье фея пришла снова и велела ей надеть, платье из перьев всех птиц небесных и. пойти в церковь, а она приготовит обед за нее. Тогда Камышка надела платье из перьев и пошла в церковь. И она ушла оттуда раньше, чем кончилась служба. Когда сын короля заметил ее уход, он тоже ушел, но не смог узнать, кто она была. А она пришла домой, сняла платье из перьев и нашла обед готовым; и никто не узнал, что она отлучалась.
В следующее воскресенье фея к ней пришла, велела ей надеть платье из камыша и пару босоножек и опять пойти в церковь. Ладно, она все так и сделала. На этот раз сын короля сел около дверей, и когда он увидел, что Камышка ускользает раньше, чем кончилась служба, он тоже выскользнул и схватил ее. Она вырвалась от него и побежала домой, но потеряла одну из своих босоножек, а он ее поднял и он кликнул клич по всей стране, что, если босоножку сможет надеть какая девушка, он на той женится.
И вот все женщины двора попробовали надеть босоножку, и она не подошла ни одной из них. Пришла старая птичница и привела свою дочь, чтобы та попробовала ее надеть. Она ужимала свою ногу и ломала свою ногу и надела-таки ее. Тогда сын короля собрался жениться на ней. Взял он ее и поехал жениться; он ехал верхом, а она сидела позади него. И они заехали в лес, где на дереве сидела птица, и когда они проезжали, птица молвила: .
Ножка-ломака, корёжка
За королевичем скачет,
А ножка-красотка, хорошка
А За котлом себя прячет,
И когда сын короля услышал это, бросил он прочь дочку птичницы, приехал обратно домой, посмотрел за котлом и нашел там Камышку, плачущую о своей босоножке. Он примерил ей босоножку, и она ей прекрасно подошла. Тогда он женился на ней.
Они жили счастливо-пресчастливо, и никогда их кубок не бывал сухим.
ПРИМЕЧАНИЯ
“Камышка” (в оригинале — “Камышовая одежка”) и следуюшая сказка “Квакун”, которыми мы завершаем наше собрание текстов, взяты из коллекции Роберта Чэмберса под названием “Нянины сказки у очага”. Обе сказки основаны на древних “бродячих сюжетах”: так, “Камышка” — это шотландский вариант “Сандрильоны”, “Золушки”. Вместе с тем эти незамысловатые сказки несут, как нам кажется, печать неповторимого кельтского своеобразия. В самом деле; и Камышка и героиня “Квакуна” — девицы, возросшие на шотландской земле; их можно отличить от их “сводных сестер” из сказок Франции, Германии, Италии и даже соседней Англии. (Нужно отметить, что англичане часто считают исконно шотландские сказки своими.)
Кроме того, как многие сказки вообще, “Камышка” и “Квакун” имеют корни и архетипы в более древней мифологической традиции. Поэтому читатель не удивится тому, что к детским сказкам даются “глубокомысленные” комментарии.
“Камышка” происходит из графства Файф в южной Шотландии, “Квакун” — из графства Дамфришир; эти сказки рассказывались в том виде, как они представлены здесь, во второй половине XVIII века. Их “источник” — шотландские нянюшки, хранившие устную традицию прежних веков.
Перевод обоих текстов выполнен по изданию: Chambers R, Popular rhymes of Scotland. Edinburgh; London, 1870.
...отец захотел, чтобы она вышла замуж... — Из этого можно было бы заключить, будто в Шотландии отцы имели неограниченную власть над чувствами своих детей. “Но едва ли существует страна, где родительский авторитет был бы более пассивным, чем там. Люди женятся очень рано и без большой оглядки на обстоятельства; и отсюда их союз обычно бывает результатом взаимного влечения” [84, II, р.420]. Эти строки были написаны в самом начале XIX века, но отражают, вероятно, традиционный порядок вещей. Интересно, что в России XIX века этот порядок был превознесен, например, в одной журнальной статье, посвященной поэту Бернсу. Там, в частности, написано: “Уставши от дневных трудов, земледелец Шотландский идет к хижине той, которую он любит; дерзкой любви его не устрашает ничто... Так прелестная сцена Ромео и Юлии, вошедшая в народный обычай Шотландских пастухов, беспрестанно повторяется в этом холодном климате, у этого народа, который мы называем варварами” (40, с. 198—199]. Наконец, чтобы картина была полной, приведем достоверное известие, также почерпнутое из русской периодики XIX века: “На шотландской земле находится деревня Гретна Грин, известная заключаемыми в ней супружествами. В Англии запрошено несовершеннолетним вступать в супружество без согласия родителей; и если какая чета встретит такое затруднение, то тихонько приезжает в сию деревню и здесь беспрепятственно венчается; тут уже не спрашивают согласия родителей, а только клятвенного уверения жениха и невесты, что они не состоят в супружеских связях с другими. Заключенные таким образом в сей шотландской деревеньке супружества признаются в Англии законными” [11, с. 214].
„. однако ей не понравился муж. — Все это очень напоминает историю сватовства Финна, сына Кумала/ к Грайне, дочери ирландского короля Кормака, которой Финн “до тошноты” не нравился: “она сказала, что не станет спать с Финном, если ей не принесут свадебный дар, который она от него потребует... она не примет от него иного дара, но только пусть к ней приведут в одном стаде по паре всех диких животных, которые есть в Ирландии”. Когда Финн выполняет это условие, Грайне жалуется своему отцу, что ненавидит Финна так, что “все жилы ее тела вздулись” [73, р. 458—461].
Кельтские женщины обладали слишком свободным и волевым характером, чтобы им можно было навязать кого-либо в мужья. Они сами выбирали своих возлюбленных, а выбрав, забирали их: так поступила та же Грайне, заставив бежать вместе с ней от Финна племянника последнего/ Диармайда (см. “Преследование Диармайда и Грайне” [14]). Всему этому имеется даже солидная “юридическая” параллель: в древнеирландских законах “упомянуты женщины, которые выставляют трудное условие, то есть полагают, что силой их не возьмешь, ибо они могут постоять за себя, и потому бросают вызов: “Вот победи меня, — тогда я лягу с тобой!” Они требуют за себя чудесного или трудного приданого, например, матрас, набитый струнами для арфы, пригоршню блох” и т. д. и т. п. [46, с. 307].
...она оставила отцовский дом и пошла далеко-далеко... — Эта шотландская “Золушка” на самом деле — “родная сестра” тн. блуждающих героинь из древних ирландских сказаний, которые обходят страну, соединяясь поочередно с разными королями. Особенно она напоминает одну из них, по имени Суитхерн; будучи изгнана, или сама убежав из дома (точно не известно), та отправилась на поиски своего возлюбленного, причем в облике прокаженной. Сбившись с пути, она забрела во дворец к одному королю и осталась при нем в роли
“Золушки”. Королева подбила своего мужа переспать с этой ужасающего вида бродяжкой. Поутру король увидел, что провел ночь с писаной красавицей, и взял ее на место королевы. Они прожили вместе двадцать лет, и Суитхерн собралась в дорогу: она решила разыскать-таки свою первую любовь. На этом сказание “Суитхерн и Ронан Диколла” кончается [28]. .'
Кельтологи видят в подобных героинях богинь, олицетворяющих Власть; вступая с ними в брак/ короли сочетаются с самой землей Ирландии. И только благодаря этому короли становятся полнопенными властителями [69].